– Раскрыть наши планы и предложить тебе присоединиться к нам.

– Алина, а то, что ты рассказывала о своем боевом прошлом и Вепре. Это правда? – вновь сменил он тему.

– От первого и до последнего слова. Единственное, в чем я тебе соврала, – это в том, что пыталась устроиться на службу в Адене. Напротив, я ожидала подтверждения об увольнении со службы.

– Вот так просто уволили тайного агента?

– Это же не Генеральный штаб, а гражданский департамент, – пожала она плечами.

– Понятно.

– ЦК переориентировал меня на твое направление. И сразу говорю: нет, в постель с тобой меня не клали и это не было частью моей работы.

– С чего ты взяла, что меня это расстроит? Я могу отличить игру от получения реального удовольствия. Тебе нравилось заниматься со мной любовью. А уж по какой причине, это не столь уж и важно. Если только это не насилие.

– То есть если я попрошу тебя показать мне свой номер, то ты не откажешь в такой малости?

– Извини, но откажу, – отпивая глоток кофе, ответил он.

– Появилась девушка? – вздернула бровь Алина.

– Не в этом дело. Все это уже походит на дешевый фарс. А еще – на вербовку через постель. А вот хмурить брови не стоит. Сама постарайся взглянуть на это со стороны.

– Вообще-то я просто соскучилась.

– Тогда тебе следовало с этого начать.

– Боренька, возможно, ты не в курсе, но нет страшнее врага, чем оскорбленная девушка.

– Я знаю. И тем не менее… Мороженое?

– Ну, а что еще остается.

Борис подозвал официанта и сделал заказ. Признаться, тут еще стоило разобраться, угощал ли он девушку или решил побаловать себя любимого. Мороженое он любил.

– Так что ты решил, Боря? – когда отошел официант, поинтересовалась она.

– Ты действительно полагаешь, что подобные решения нужно принимать вот так, с кондачка?

– Но ты обещаешь подумать над этим?

– Нет. Сейчас мне это неинтересно. Не скажу, что я бесцельно качусь по жизни. Задачи на ближайшие несколько лет у меня уже есть. Не стану говорить и о том, что ваши идеи вызывают во мне отторжение. Путь реформ, а не террора всегда предпочтительней, хотя бы потому, что разрушить проще всего. Куда сложнее построить нечто новое или даже воссоздать прежнее. Но, повторюсь, в настоящий момент я считаю подобные разговоры преждевременными.

– Мы собираемся в парк. Не присоединитесь к нам? – подошел к нему Арцман, едва Алина попрощалась с Борисом.

– А почему, собственно говоря, и нет, – пожал он плечами.

Ада ничуть не обманывалась по поводу произошедшего в марине. Мать точно знала, что Измайлов стрелял в ее мальчика. Но, как бы страшно это ни выглядело, подобный поступок был оправдан и продиктован желанием именно спасти Самуила. Что, собственно говоря, и произошло. Поэтому она и ее муж поняли и приняли эту суровую необходимость.

В этой связи они всегда были рады обществу Бориса, будучи искренне благодарны за то, что он вырвал их из эпицентра восстания. А ведь повезло так далеко не всем. Как бы ни были благородны и чисты помыслы восставших, подобные беспорядки всегда сопровождаются всплеском преступности. Причем в самых жестких ее проявлениях.