Стража обернулась ко мне, я кивнул, она посторонилась.

– Был уверен, что ты вернешься, – сказал Лихачев. – Но думал, что позже.

Мне показалось, что он хотел меня обнять, но в последний миг передумал. Будто смутился своих чувств.

Поэтому я сам его обнял, гадая, мой ли это порыв или подсказано воспринятым смыслом.

Лихачев похлопал меня по спине, потом отстранился и внимательно осмотрел.

– Ты заматерел. Вырос и в плечах раздался.

– Второй Призыв, – ответил я. – У вас как, нормально все?

– Один выговор, одна благодарность от начальства, – ответил Лихачев. – И то, и другое за поход стражи из большого Гнезда через весь город. Ничего необычного. Эй, мелкая!

Наська надулась, но все же встала и подошла. Лихачев похлопал ее по спине. Сказал:

– Между прочим, я совершаю должностное нарушение. Я должен был уведомить твоих родителей, что ты стала человеком.

– Ничего. Те родители от меня все равно отказались, – отрезала Наська. – У меня теперь другие.

Потом стали подходить «старики-разбойники». Первым пришел Василий. Если честно, я боялся, что он сразу начнет извиняться, что не был с нами в Третьяковке, и потянется пустой, бесполезный разговор. Но Василий лишь пожал мне руку и сказал: «Я спешил». И я понял, что никаких объяснений и обещаний нам не нужно. Потом пришла Елена, как всегда бодрая и собранная, обняла меня и сообщила: «Надо было забить пари с Борей, он ставил на полгода».

Деда Боря пришел последним. Он похудел, но выглядел лучше, чем в прошлый раз.

Миланы не было.

Мы постояли еще минут десять, говоря о всякой ерунде, – будто встретились просто так, по пустячному поводу, и не виделись-то всего день-другой.

Потом я попросил Наську дождаться Милану, если та все-таки придет, а мы пошли в кабинет, где нас ждала Дарина.

Кабинет был здоровенный и даже через столько лет после Перемены выглядел неплохо. На полу лежал толстый ковер, больше хлама не набросали, люстра под потолком светила довольно ярко, хотя несколько лампочек успели перегореть. Мы уселись за большим столом, придвинутым к меньшему, где когда-то сидел начальник – замминистра, наверное, не ниже. На маленьком столе мертво стоял компьютер с заклеенным инвентарным номером логотипом, несколько старомодных телефонных аппаратов, давно отключенных от линии, и массивный письменный прибор из бронзы, темно-зеленого камня и белого матового стекла, с какими-то стаканчиками, держалками для ручек и подставками для бумаг.

– Ого, – сказал Лихачев с уважением. – Это даже раньше было антиквариатом. Как бы не с советских времен осталось… Смотрите, это же чернильница!

– Сопри, – посоветовал деда Боря. – Поставишь в кабинете. Скажешь, что это любимая чернильница товарища Дзержинского.

К моему удивлению, Лихачев приподнял прибор и хмыкнул – будто и впрямь примерялся его унести.

– Вы будете чай? – спросила Дарина. – Или кофе? Или воду…

– Спасибо, милая, – Елена улыбнулась. – Не суетись. Мы еще Максима не слышали.

– Я тоже не слышала, – призналась Дарина. – Он ночью пришел.

– То есть у Инсеков работают порталы на Землю? – заинтересовался Лихачев.