— Отнеси ей это. Только спрячь, чтоб никто не видел. А потом доставь нам ответ. Сделаешь — и гладь ангела, сколько захочешь. Но учти: если ты нас выдашь, ангел сразу нашепчет мне — прямо вот сюда. — Галбацы показал на свое сердце. — И ты никогда больше не увидишь белых ангелов, во всю свою жизнь. Потому что нет ничего черней предательства.

— Знаю. Предателей в аду пауками кормят.

Зара схватила сложенную бумажку, сунула ее под шапочку. Вкрадчиво спросила:

— А чем урусим будет ответ писать?

И ей немедленно отдали волшебную палочку. Зара уже решила, что на обратном пути обязательно ее потеряет.

Ах, как всё это было интересно! Когда умерла Назифа, мир не только онемел, но еще и съежился, а сегодня он вновь сделался просторным.

Выбежав наружу, Зара столкнулась с Олагаем, который нес приезжим еду.

— Она еще здесь! — удивился Олагай.

И показал: тебе нельзя тут, иди в аул. Он еще и Масхуду крикнул. Зара изобразила примерную девочку — опустила глаза, чинно прошла через ворота. Но за поворотом припустила во всю прыть. Камешки разлетались из-под ее ног. Мертвые враги, лежавшие где-то внизу, кряхтели и вздыхали.

За двенадцать дней урусим к Заре привыкла. Разговаривать они не могли, но научились понимать друг друга. Если надо было что-то сказать, Зара рисовала на полу щепкой. Пленница кивала или качала головой. Иногда она плакала. А то вдруг медленно зашевелит губами — должно быть, пела какие-то грустные песни. Даже жалко, что Зара их не слышала. Судя по лицу девушки, песни были красивые.

Вбежала к ней Зара, запыхавшись. Но листок дала не сразу. Сначала нарисовала на земле трех всадников и одну пустую лошадь. Показала на нее пальцем: это для тебя. Но урусим не поняла.

Пришлось нарисовать афыцыра. Лица у Зары получались не очень, потому что изображать людей — грех. Всякий раз она немножко боялась, не прогневается ли Аллах. Но все равно рисовала, конечно — только чтоб никто не увидел.

Кажется, получилось похоже. Плоская круглая шапка, лицо с острыми язычками волос на висках и смешными усами.

Пленница побледнела. Сначала схватилась за сердце, потом вцепилась Заре в руку, что-то быстро заговорила.

Вместо ответа получила письмо.

Теперь, наоборот, вся порозовела. Само собой, заплакала. Она вообще чуть что пускала слезы. Обняла Зару, зачем-то прижалась к ее щеке и несколько раз мягко укусила губами. Это еще что такое?

Должно быть, брат написал, что она должна ответить. Или, может, она сама догадалась. Урусим перевернула бумагу на чистую сторону, взяла у Зары деревянную палочку и очень быстро, еще быстрей, чем афыцыр, застрочила — иногда даже не успевала слезу смахнуть.

Никогда еще не преодолевала Зара стену так быстро: горной козой вскарабкалась на верхушку, шустрой змейкой спустилась.

— Вот, — сунула она аварцу письмо. — Давай ангела!

— Погоди. Откуда ты взялась? Я все время смотрел на ворота. Но ты появилась с другой стороны.

Она коротко объяснила про свой лаз.

— Покажи, где.

— Ну уж нет! Сначала дай погладить ангела!

Внезапно она испугалась, что он ее обманет. Но ангела ей дали. Он спал и не проснулся, когда Зара осторожно прижала его к груди. Ангел был белый, от пушистого его тельца исходило еле заметное, нежное трепетание.