Мур вспомнил, что сунул фасолинки в карман, когда господин Таррантул стал ругаться. Он вытащил их и положил все семь штук рядом с фонарем. И тут оказалось, что они заметно округлились и заблестели. На четырех из них совсем не осталось морщинок. Даже самая старая и высохшая стала больше похожа на фасолинку, чем на ссохшийся бурый комочек. В свете фонаря они переливались приглушенными тонами красного и багряного.

— Интересно, — сказал Мур, катая их пальцем. — Интересно, это все тоже чародеи?

— Наверное, — отозвался Тонино, неотрывно глядя на фасолинки. — Он говорил, что хочет создать чародея с десятью жизнями. Получается, что здесь их семь, а скоро появится восьмая. Откуда же он собирается взять еще две?

«Из нас», — подумал Мур, надеясь, что Тонино до этого не додумается.

Но тут самая свежая и блестящая фасолинка внезапно подпрыгнула и перевернулась в воздухе, сделав сальто. Тонино позабыл, о чем они только что говорили, и завороженно нагнулся над верстаком.

— Смотри, она живая! Интересно, остальные тоже живые?

Похоже, они действительно ожили. Все фасолинки одна за другой вздрагивали и начинали подпрыгивать и кататься по столу, то и дело подскакивая в воздух, — даже самая старая, хотя у нее хватало сил лишь на то, чтобы перекатываться с боку на бок. Самая новенькая фасолинка так разошлась, что едва не соскочила со стола. Мур поймал ее и водворил к остальным.

— Они что, прорасти решили? — шепнул он. — Как в сказке! — ахнул Тонино. — Ой, растите, ну пожалуйста!

При этих словах самая новенькая фасолинка лопнула по всей длине, обнажив бледно-зеленоватое нутро, несомненно живое. Но это было совсем не похоже на прорастающую фасоль. Скорее, на взлетающего жука. Мгновение мальчики видели две пятнистые красноватые половинки шкурки, которые разошлись в стороны, словно надкрылья, а потом будто растворились. В воздухе развернулось нечто светлое, прозрачное, зеленоватое. Проросток очень быстро расправился в плоский семиугольник и стал ужасно похож на большой парящий фиговый листок, сотканный из зеленоватого света. В нем даже были нежные прожилки, и он еле заметно пульсировал.

К этому времени пять других фасолинок тоже полопались и проросли. Каждая превратилась в зубчатый листок с прожилками, но все были немножко разные, и Мур узнал листья плюща, смоковницы, винограда, клена и еще платана. Даже самая старая, седьмая фасолинка и та пыталась прорасти. Но она так иссохла и так было очевидно, до чего же ей трудно, что Тонино прижал половинки указательными пальцами и помог ей лопнуть.

— Чародеи, чародеи, пожалуйста, помогите! — молил он, глядя, как фасолинка разрастается в маленький чахлый листок.

«Рябина», — подумал Мур и даже удивился: откуда он столько знает про деревья? Он печально посмотрел на стайку хрупких трепещущих зеленоватых теней, собравшихся у фонаря, и вдруг понял, что Тонино был совершенно прав, когда засомневался в том, что чародеи им помогут. Может быть, эти зеленые фитюльки когда-то и были чародеями, — Мур решил, что и в этом Тонино был прав, — но это же не призраки. Они мягкие, беспомощные и обалдевшие. Все равно что умолять о помощи бабочек, только что вылупившихся из куколок.