— Ага… мы! — на лице Ольги возникает слабая улыбка, и тут же гаснет — Будто год назад! Будто сон!

— А утром тоже был сон? — улыбаюсь я.

— Утром был не сон — Ольга морщит нос и тихо шепчет — Даже немного побаливает. Увлеклись! Давно у меня этого не было… с самого Союза. С замужества. Ладно, к делу. Я с вами. Что нужно сделать? Кого убить?

— Ну вот и слава богу — вздыхаю я — Убивать никого не нужно. Сейчас я кое-кому позвоню, и… будем решать вопрос. Посиди здесь, только лицо улице не демонстрируй, ладно? Уж больно ты приметная, красавица!

Я улыбаюсь, ободряюще подмигиваю подруге и тащусь к стойке, где вижу телефонный аппарат. Прошу у бармена разрешения позвонить, он кивает, занятый другим клиентом, и я набираю номер.

Гудок… еще гудок… еще… сердце мое стучит, под ложечкой холодеет. Неужели не ответят?! Неужели не прокатит?!

— Хелло!

Есть! Ответили! Ура!

— Это Шаман. Мне нужна срочная эвакуация.

Молчание. Тот же голос через трехсекундную паузу:

— Вы ошиблись номером. Нужно набирать десять.

Длинный гудок. Кладу трубку, иду к столику. Десять минут! Мне нужно перезвонить через десять минут! Ничего, все в порядке — десять минут это совсем немного.

Ольга смотрит на меня, я мотаю головой, ничего не говорю. Зову официантку и заказываю черничного пирога и кофе. Кофе бесплатный, но зато отвратного качества. Хороший кофе в Америке я пил только у себя дома и на обеде у Никсонов. Этот — мерзкая бурда, и все его достоинство только в том, что он огненно горяч. Хотя — достоинство ли это? Не хватало еще пузырей от ожогов у себя во рту.

Черт! Проклятый кофе! Невозможно пить! Все-таки обжегся!

— Вы нервничаете? — Ольга испытующе смотрит мне в глаза.

— Заметно? — усмехаюсь я, и наблюдаю за тем, как мимо стеклянной витрины кафе проходят два полицейских. Они что-то бурно обсуждают, и один держит в руках… ну да, газету с нашими фотографиями! Отворачиваюсь, и осторожно, чтобы не было видно нарочитости прикрываюсь правой рукой.

— Заметно… мне! — кивает Ольга — Если бы я вас так не знала, сказала бы, что вы холодны, как лед. Кстати… нигде в газетах нет ни про стрельбу в отеле, ни о происшествии на улице. Странно это все!

— Ничего странного — пожимаю я плечами — Нажали, вот газеты и заткнулись. И полицейские заткнулись. Пока. Чего-то все выжидают. Чего только? Я снова — звонить.

Встаю, иду к стойке. Набираю номер. Снимают трубку сразу. Голос другой, знакомый — я его помню: Симонов! Николай Васильевич.

— Слушаю!

— Это Карпов. Эвакуация. Срочно. У меня на хвосте ФБР.

— Где вы?

— Кафе (называю адрес и название). Я не один, с секретаршей. Она тоже эвакуируется.

— Это сложнее — Симонов вздыхает, но тут же голос его твердеет — Ждите на месте. В течение получаса прибудет группа. Вы их знаете — Третьяков и Сагров. Отбой.

Гудок, и я с облегчением кладу трубку на аппарат. Все, шаг сделан. Теперь — только вперед! Теперь — зависит не от меня.

Группа прибыла через пятнадцать минут. Возле кафе остановилась неприметная американская машина, с американскими же номерами, с пассажирского сиденья выбрался мужчина со знакомой физиономией (это был Третьяков) и через три минуты мы втроем уже выходили из кафе. Никто на наш уход не обратил никакого внимания — ушли, да и ушли. Мало ли тут таких ходит? Я уходя все-таки проверился, посмотрел по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. Хотя… если нас ведут профессионалы — что я могу заметить? Все эти проверки от лохов и для лохов. Профи не будут сидеть с газетой в руках, в которой проделаны дырки для наблюдения. И не будут отворачиваться, стоит на них посмотреть в упор. Профессионала я никогда не замечу, тем более, что замечать наблюдателя в городе меня никто не учил. Я же не нелегал, я разведчик-диверсант и снайпер. Вот если бы это происходило в лесу…