— Ну и упертый ты, Кармайкл! И в кого ты такой пошел, в отца, что ли? Тот же такой упертый осел… был — закончил дежурный и помотал головой, вроде как не веря в такую упертость.

— Ты моего отца не трогай! Он честно служил, и погиб на посту! — Кармайкл побелел и покрылся красными пятнами — А то пожалуй получишь в рожу за оскорбление памяти!

— Все! Хватит! — прикрикнул лейтенант — Сдерживайте ваши языки! Ты, Линдел, договоришься, пожалуй! Я служил с Кармайклом и он был честнейшим мужиком! И не трусом! Роберт, давай их за мной. Разберемся. Документы, надеюсь, уже проверил?

— Не успел! — помрачнел Кармайкл — оставил до участка. Темно на месте, да и разговоры, что их преследовали, уж очень были подозрительны. Решил, что лучше будет в участке разбираться.

— Ладно… — вяло махнул рукой лейтенант — Вы все сегодня решили мне кровь выпить! Капитан с его отчетами, и ты, сынок, тоже свою порцию крови решил отсосать. Линдел, между прочим, частично прав — ты слишком упертый и легко наживаешь себе врагов. Эдак ты весь участок против себя восстановишь. Джон, ты чего его не останавливаешь, когда парня заносит? (это он ко второму патрульному).

— Сэр, а вы сами пробовали его остановить? Он же как бык! Упрется, и попробуй его сдвинуть! Бык, настоящий бык!

Мы дошли до кабинета, на стеклянной двери которого было написано «Лейтенант Маккормик» (одни ирландцы тут, что ли?), вошли следом за лейтенантом и Маккормик предложил выложить все содержимое наших карманов на стол. У Ольги никакого содержимого не было, ну а я выложил драгоценности, деньги и свой бумажник, в котором лежал паспорт гражданина США, водительское удостоверение, лицензии на оружие и чековая книжка. Все свои лицензии и паспорт я всегда носил с собой — видимо, советская привычка, а потом и российская привычка. У нас ТАМ лучше и в сортир ходить со своими документами, удостоверяющими личность, иначе можно спокойно зависнуть в отделении на несколько долгих часов, пока эту самую личность не удостоверят совсем другими, достаточно долгими способами.

— Видите! Я же говорил! Драгоценности! Деньги! — радостно завопил Кармайкл, а лейтенант равнодушно взял в руки мой бумажник и спросил:

— И где вы взяли эти драгоценности? И что с ними делали посреди ночи?

— Это мои драгоценности! — фыркнула все это время молчавшая, и наконец раскрывшая рот Ольга — Этот идиот… этот тупой бык не дал мне даже объяснить, кто мы такие, и что это за драгоценности! Он как увидел деньги и эти побрякушки, так у него глаза сделались как автомобильные колеса! Видать в руках больше ста баксов не держал, придурок малолетний! (Кстати — на свету заметил, что парню и в самом деле едва перевалило за 20 год. Дите дитем!) Драгоценности купили в магазине, я их вчера надевала, когда мы ходили обедать с семьей Никсонов, Ричардом и Пэт!

— Вот же придумывает! — расхохотался Джон, напарник Кармайкла — С президентом они обедали! Ха ха ха… ой, я не могу!

— Заткнись, Джон! — тихим, страшным голосом сказал лейтенант, который уже раскрыл мой паспорт, и теперь расширенными от удивления глазами смотрел то на меня, то на фотографию в паспорте — Вы вообще знаете, кого сюда приволокли, идиоты вы, придурки, свалившиеся мне на голову?!