Все места на площадке были уже заняты, когда подъехал светло-бежевый, с перламутровым отливом, «Ниссан Патрол» Абу-Хаджи. Водитель попытался было втиснуться с краю, между деревом и забором, но там явно не хватало пространства. Но тут Абрикос прыгнул в свою «девятку» и, сдав задом, освободил место амиру Дагестана. Короткий сигнал благодарности, и «Ниссан Патрол» встал рядом с «Лендкрузером». Абу-Хаджи степенно выбрался наружу, подошел к амирам, пожал им руки. Оловянный заметил, что его сопровождает новый начальник охраны. Светло-коричневый «Ниссан Кашкай» с четырьмя телохранителями остановился, не доехав до площадки метров тридцать.
– Твой человек проявил уважение, – сказал Абу-Хаджи, пожимая руку Оловянному. – Ты их хорошо воспитываешь.
Руслан прижал ладонь к груди и слегка склонил голову. Отогнавший машину Абрикос подбежал, запыхавшись, и почтительно поклонился главному амиру, будто подтверждая справедливость похвалы.
Они пошли к дому. Вокруг было много народу, все мужчины – небритые и в черных одеждах. Неожиданно для себя Абу-Хаджи ощутил косые, а иногда и откровенно враждебные взгляды. Не понимая, в чем дело, он с беспокойством оглянулся: далеко ли охрана? Но четверка бойцов держалась неподалеку.
Двор был забит мужчинами: старики сидели, молодые стояли, читали молитву. Женщины в доме сдержанно оплакивали умершего: на все воля Аллаха… Оловянный и Абрикос пожали руку Дадашу, сказали ободряющие слова. Тот выглядел очень удрученным и не мог скрыть горя. Абу-Хаджи тоже что-то говорил, но он его не слушал, только смотрел застывшим взглядом.
Тем временем тело закутали в саван, положили на одолженные в мечети носилки и накрыли чёрной буркой. Абу-Хаджи, Оловянный, хасавюртовский амир и замглавы района вынесли Абрека головой вперед и быстро понесли в сторону кладбища. Увидев их, ожидающие на улице частично рванулись вперед, часть расступилась и начала молиться, чтобы потом сомкнуться и двинуться за покойником. Заполонив улицу, траурная толпа полноводной рекой лилась в сторону кладбища, на котором покоились старшие Исраиловы. Абрек плыл по ней в свой последний путь, чтобы навсегда соединиться с отцом и матерью. Процессия двигалась почти в полной тишине, было слышно лишь шуршание сотен ног.
Женщины и дети остались в доме: в этом обряде участвовали только мужчины, причем оставаться в стороне считается нежелательным: похоронная процессия напоминает каждому мусульманину о смерти, а когда человек помнит о смерти, его сердце смягчается, он боится Аллаха, отстраняется от грехов и подчиняется Всевышнему. Поэтому в траурный поток влились охранники, водители, соседи… Улица опустела, опустела стоянка для машин.
Задняя дверца «Лендкрузера» приоткрылась, из затемненного чрева на четвереньках выскользнул Джин, прижимающий к груди свое изделие. Высокий клиренс позволил ему до половины влезть под «Ниссан Патрол», выбрать подходящее место и поднести к нему магнит. С чавкающим звуком мина прилепилась к днищу намертво. В прямом смысле слова.
Так же, не поднимаясь на ноги, он вернулся на место и мягко закрыл дверь. Вся операция заняла меньше минуты.