Потом его туловище как-то вихлясто дернулось в сторону, и он сунулся лицом в землю.
Когда к нему подбежали, пальцы его руки еще медленно разгибались, освобождая уже ненужный пистолет.
Мишка Уваров открыл свежую бутылку.
– Вы бы сбегали, – сказал он врачу. – Что с ним?
– И не подумаю, – ответил врач. – Я видел, как он падал, бедняга… Так умеют падать только мертвецы!
………………………………………………………………………………………
Княжна Долли не пожелала оставлять его тело на этой земле. Карабанова положили в свинцовый гроб, натянули ему на руки коленкоровые перчатки, густо облили мертвеца воском. Великий князь Михаил Николаевич из своих средств заказал вагон-ледник, в котором для него привозились устрицы, и поручик Карабанов, испытав в своей жизни все, что дано испытать таким людям, отправился в свой последний путь.
На милой сердцу Рязанщине, в тихой сельской церквушке, гроб с телом покойного был открыт для отпевания. Вместе с воском отстали от лица брови и волосы. Соседние помещики безобразно перепились на богатых поминках, устроенных княжною, а в «Губернских ведомостях» было упомянуто, что древнее рязанское дворянство потеряло в Карабанове одного из лучших своих сыновей.
Под двумя раскидистыми березами, рядом с дедом своим, героем Аустерлица, поручик Карабанов лег в родную землю – при шпаге, в мундире, при шпорах. С его могилы открывался чудесный вид: бежали по увалам серебристые пашни, струились тихие речки, а вдали зеленели печальные русские перелески…
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Книга не могла бы считаться законченной, если бы мы не сказали здесь о дальнейшей судьбе наших героев.
Ю.Т. Некрасов вскоре был осужден по делу о принадлежности к одной из революционных партий. На суде он заметил, что война с Турцией только укрепила его убеждение в самой настойчивой необходимости русской революции. «Неужели вам, господа судьи, – говорил со скамьи подсудимых, – не кажется странным введение конституции в освобожденной нами же Болгарии, тогда как собственная страна, стоящая ничуть не ниже в культурном и нравственном отношении, остается до сих пор бесправной, униженной и автократичной?..»
После четырех лет каторжных работ на солеварнях Сибири Юрий Тимофеевич Некрасов был выпущен на поселение. Если мы не ошибаемся, он проживал тогда в Каинске, где занимался столярным мастерством. И оттуда же он совершил побег по пути, проложенному еще Бакуниным: вдоль Амура – в Японию, из которой морем – в Америку, откуда уже прямой путь – в Европу, а именно – в Женеву, которая к тому времени сделалась почти Меккой русской революции. В Швейцарии Некрасов претерпевал сильную нужду, зарабатывая себе на хлеб случайным репетиторством и писанием журнальных заметок на английском языке по вопросам, как это ни странно, устройства подводноплавательных снарядов.
Военный врач А.Б. Сивицкий продолжал свое благое дело служения русскому солдату, которому и посвятил всю свою жизнь. Будучи уже престарелым человеком, он в качестве госпитального инспектора принимал участие в русско-японской войне. 25 февраля 1905 года в расположении позиций 5-го Сибирского корпуса он попал под огонь вражеского пулемета, когда сделал попытку вместе с адъютантом Мокшанского батальона подпоручиком Н.А. Дмитриевым-Мамоновым перебежать улицу в Шаулинзе, и смерть обоих наступила мгновенно. По отдании воинских почестей А.Б. Сивицкий был погребен возле железнодорожной станции Хушитай (Восточно-Китайской дороги), в одной могиле с вышеназванным адъютантом.