— У нас в доме не бывает мужчин, так что, прости, но сменной одежды для тебя нет. — Моя бабочка делает шаг назад, показывает в сторону коридора, который уходит вглубь дома. — Там ванна и полотенца. А я пока развешу рубашку на сушилке и посмотрю, что есть в холодильнике.

Послушно иду в ванну, но все-таки оборачиваюсь, ошарашенный зрелищем того, как Аврора украдкой зарывается носом в мою рубашку и крепче-крепче сжимает ткань пальцами.

Я быстро принимаю душ и, перевязав бедра полотенцем, смотрюсь в запотевшее зеркало. Есть ли хоть малейший шанс, что я не потеряюсь в ней окончательно?

Аврора тоже переоделась: теперь на ней футболка чуть ли не до самых колен, и волосы собраны в лохматый пучок на макушке. Она меня не замечает, и я получаю пару минут, чтобы полюбоваться, как она отчаянно сражается с кофемашиной. Эта женщина не умет делать совсем ничего, и это выглядит очень милым и непосредственным, как ее личная фишка.

— Боги, не пугай меня! — ругается она, когда случайно замечает мое присутствие.

Слишком старательно делает вид, что не смотрит на меня, и я несказанно этому рад, потому что снова краснею как полный придурок. Нужно отвлечься, нужно заняться делом, потому что полотенце, точнее то, что оно не так, чтобы скрывает, выдаст мои мысли с головой.

Пока я готовлю омлет с овощами, Аврора перебирает пультом телеканалы и останавливается на старом мультфильме про олененка.

— Тебе понравилась игра? — спрашиваю я осторожно, натирая кусок сыра.

— Я не знаю правил и не очень люблю смотреть, как кучка мужчин лупит друг друга за мяч, — откровенно говорит она. — Но ты хорошо смотришься на поле.

— Мне нравится то, что я делаю. Это… приятные ощущения.

На самом деле мне хочется сказать, что только на поле я и живу, потому что существование за пределами него едва ли можно назвать интересным. Игра и коллекционирование бабочек — вот и вся моя жизнь, хоть еще несколько дней назад, до того, как Аврора снова вошла в мою судьбу, я был уверен, что стал полноценным членом общества.

Я раскладываю омлет по тарелкам и ставлю одну рядом с моей бабочкой. Она тянет носом аромат, жмурится и, хватаясь за вилку, отправляет в рот первый кусочек.

— Я знала, что тебя можно подпускать к плите Марго, — говорит, стремительно поглощая мою стряпню.

— Буду считать это комплиментом. — Опираюсь бедрами на столешницу и, держа тарелку одной рукой, отламываю кусок омлета. В самом деле неплохо получилось. — Теперь можно признаться — я первый раз в жизни готовлю.

Аврора давится, кашляет и машет рукой, удерживая меня на расстоянии. Запивает кашель водой из стакана и чуть охрипшим голосом спрашивает:

— Как? Ты же тут корчил шеф-повара.

— Я просто люблю читать и смотреть кулинарные шоу, и у меня хорошая память.

С улыбкой стучу себя пальцем по лбу… и взгляд Авроры меняется. Только что она была веселой соблазнительницей, но, стоит лишь моргнуть — и я вижу настороженную, озадаченную девушку, которая, щурясь, всматривается в мое лицо.

Блядь!

— Мне нужно позвонить, — торопливо говорю я.

Неаккуратно ставлю тарелку на столешницу и выхожу в коридор. Прислоняюсь к стене, чтобы перевести дух и убедить себя в том, что она не может меня узнать. То есть, я хотел, чтобы она узнала, но не так и не сейчас, и до того, как решил, что смогу простить.