Франция того периода сильно отличалась от Руси не в лучшую сторону. Сам король, как, собственно, и все остальные монархи, занимался в основном подавлением недовольства своих подданных то в одном, то в другом месте, а потому дома бывал редко. Но не это угнетало прекрасную Анну. Молодая женщина писала в письмах отцу, что тот отправил ее в мрачную, захолустную страну. Основания были: после яркой, светлой архитектуры киевских соборов французские производили весьма тяжелое впечатление.
Кроме того, Европа начала тысячелетия была невыносимо грязной! Ушли в прошлое античные правила заботы о своем теле, остались в воспоминаниях римские термы… И мыться стало… совершенно неприлично! Нашей Ярославне, привыкшей к совсем другому, можно только посочувствовать. Небольшое нелирическое отступление, чтобы вы смогли прочувствовать, в какой среде оказалась дочь Ярослава Мудрого. Слабонервных прошу перевернуть страницу.
У нас мало свидетельств о самой Франции именно X–XI веков, но вряд ли она была чище или много грамотней Европы эпохи Возрождения. Нет, целых тысячу лет Европа просто вымирала от грязи! Европейцы почему-то не знали трех вещей, без которых немыслима жизнь людей, если плотность их заселения выше, чем один человек на квадратный километр, — отхожих мест, выгребных ям и скотомогильников. Таковыми были… улицы или даже сами жилища! Особенно это касалось городов.
Любые отходы находили свое место на улицах, будучи выброшенными или выплеснутыми прямо через окна или двери! И даже в королевских покоях не всегда пользовались хотя бы ночными вазами, справить нужду (в том числе и большую) не возбранялось в любом уголке роскошных дворцов даже во время приемов или балов и несколько веков спустя!
«В городах того времени стояла вонь, почти невообразимая для нас, современных людей. Улицы воняли навозом, дворы воняли мочой, лестницы воняли гнилым деревом и крысиным пометом, кухни — скверным углем и бараньим салом; непроветренные гостиные воняли слежавшейся пылью, спальни — грязными простынями, влажными перинами и остро-сладкими испарениями ночных горшков. Из каминов несло серой, из дубилен — едкими щелочами, со скотобоен — выпущенной кровью. Люди воняли потом и нестираным платьем; изо рта у них пахло сгнившими зубами, из животов — луковым соком, а из тела, когда они старели, начинали пахнуть старым сыром, и кислым молоком, и болезненными опухолями. Воняли реки, воняли площади, воняли церкви, воняло под мостами и во дворцах. Воняли крестьяне и священники, подмастерья и жены мастеров, воняло все дворянское сословие, вонял даже сам король — он вонял, как хищный зверь, а королева — как старая коза, зимой и летом. <…> Всякая человеческая деятельность, как созидательная, так и разрушительная, всякое проявление зарождающейся или погибающей жизни сопровождались вонью».
Эти строчки взяты из очень популярного в последние годы произведения Патрика Зюскинда «Парфюмер». Описаны события восемнадцатого столетия, но любая из фраз применима и к столетию одиннадцатому. Европа времен Анны Ярославны была такой же грязной и вонючей! Конечно, Париж одиннадцатого века еще не зарос нечистотами в буквальном смысле по уши, но просто потому, что пока был большой деревней, а европейским городом стал при сыне Анны Ярославны короле Филиппе I.