Дениз же была сестрой Эдди. Совсем из другого теста.

Дениз была вспыльчивая, нервозная, почти такая же бесшабашная, как и ее братец, с явной склонность к насмешничеству. Как будто все сущее являлось одной дурной шуткой, и только она знает, в чем соль.

— Ой, Дэвид, — сказала она. И уже здесь была насмешка, в том, как она это произнесла. Мне это не понравилось, но виду я не подал. С Дениз только так. Если не выходить из себя, она, не получив желаемого, в конце концов угомонится.

— Привет, Шерил. Дениз. Что там делают?

Дениз сказала:

— «Вальс», наверно, там. В прошлом году был «Осьминог».

— И в этом может быть «Осьминог», — сказала Шерил.

— Ага. Платформы видела? — Дениз указала на широкие листы железа. — У «Вальса» платформы. Подожди, скоро машинки вынесут. Увидишь.

Она оказалась права. Появились машинки, и вскоре поставили «Вальс». Как ее брат Эдди и отец, Дениз здорово секла во всем, что касалось механики, особенно — в инструментах.

— Они боятся, что польет дождь, — сказала она.

— Они боятся? — сказала Шерил. — Я боюсь!

Она вздохнула с досадой. Чересчур драматично. Я улыбнулся. Шерил всегда была очаровательно серьезна. Можно было с уверенностью сказать, что ее любимая книга — «Алиса в Стране чудес». Говоря начистоту, она мне нравилась.

— Не будет дождя, — сказала Дениз.

— Откуда знаешь?

— Не будет и все.

Таким тоном, будто лично она не позволит.

— Видишь вон там? — Дениз указала на огромный серо-белый грузовик, подъезжающий к середине футбольного поля. — Спорим, там чертово колесо? Там оно было в прошлом году, и в позапрошлом тоже. Хотите посмотреть?

— Конечно, — сказал я.

Мы обошли кругом «Вальс» и какие-то лодочки для малышни, которые в это время выгружали на щебень, прошли вдоль сетки, отделявшей спортивную площадку от речки, срезали через ряд палаток для метания колец и стрельбе по бутылкам, и вышли в поле. Грузчики как раз открывали дверцы фургона. Ухмыляющаяся рожа клоуна, нарисованная на дверях, разделилась напополам. Из фургона стали вытягивать перекладины.

Похоже, и впрямь чертово колесо.

— Папа говорит, — сказала Дениз, — что в прошлом году кто-то вывалился из кабинки в Атлантик-Сити. Они встали. Ты когда-нибудь вставала?

Шерил нахмурилась.

— Конечно нет.

Дениз повернулась ко мне.

— Вот уверена, ты тоже, да?

— Нет, — сказал я. — Зачем?

— Потому что это весело!

Она усмехнулась. Улыбка, по идее, должна была ее красить. У нее были хорошие белые зубы и красивые, нежные губы. И тем не менее в улыбке Дениз всегда было что-то не то. Что-то нездоровое. Словно на самом деле ей было отнюдь не так весело, как она старалась показать.

К тому же, улыбка исчезала слишком быстро. И это здорово напрягало.

Так было и в этот раз, и Дениз тихо, чтобы слышал только я, сказала:

— Я тут как раз думала про Игру.

Она смотрела на меня во все глаза, серьезно, будто за этим должно было последовать что-то еще, что-то важное. Я ждал. Подумал, может, она сама ждет от меня ответа. Отвечать я не стал. Вместо этого я отвернулся и стал смотреть на грузовик.

Игра, подумал я. Чудесно.

Не хотелось думать об Игре. Но коль скоро Дениз и другие были рядом, деваться было некуда.