Среди горящих бронетранспортёров и возле взорванного грузовика метались лошади без всадников. Один из партизан с трудом взобрался в седло и, обнимая холку лошади, сумел уйти из-под выстрелов. За ним скакали несколько уцелевших коней.

Отряд буквально проламывался сквозь подтянувшуюся к месту диверсии густую цепь немецких охранников, комендантскую роту. Три тяжёлых мотоцикла «Цундапп» открыли огонь с фланга. Навстречу им вырвалась тачанка с пулеметом «максим».

Пулемётчики сумели ответным огнем из старого «максима» поджечь два мотоцикла. Горящие «Цундаппы», деревья и сухая трава перекрыли немцам узкую лесную дорогу. «Максим», сплошь исхлёстанный пулями, вдруг замолчал. Ездовой, настёгивая лошадей, окликнул пулемётчиков:

– Вы живы?

Ответа он не получил – оба партизана лежали на пропитанном кровью сене, парила горячая вода, вытекавшая из пробитого кожуха пулемёта. Лейтенант Коробов упорно выводил отряд из окружения. Возможно, потерь было бы меньше, но остатки отряда лоб в лоб столкнулись с конной группой начальника вяземской полиции Тимофея Качуры. Полицаев также сопровождала повозка со станковым пулемётом.

Старые отцовские шашки имелись лишь у нескольких партизан. Они обычно вступали в бой спешившись, оставив лошадей в укрытии. Но сейчас, когда требовалось прорываться как можно быстрее и спасать раненых, лейтенант Коробов не раздумывая дал команду «Вперёд!» и выхватил из ножен шашку.

Отряд с рёвом сближался с полицаями. Навстречу пулемётным очередям и винтовочным выстрелам, которые срывали с седла одного партизана за другим. Полицаи знали, что тех, кто побежит, догонят партизаны, а после боя трусов не пощадит Качура.

Но к такому напору они готовы не были. Многие узнали знаменитого командира отряда Коробова, «хромого чёрта», как его называли. Вращая над головой сверкающей под солнцем шашкой, он догнал полицая, который лихорадочно дёргал затвор винтовки.

– Не надо! – закричал тот, понимая, что выстрелить не успеет, прикрыв голову винтовкой.

Шашка описала полукруг, раздался глухой шлепок, который многие расслышали сквозь треск выстрелов. Умелый кавалерист Павел Коробов, привстав над седлом, выдернул из тела полицая клинок. Зажимая разрубленное плечо, молодой полицай свалился на землю. Кто-то ахнул, шарахнулась от запаха крови лошадь другого полицая, а лейтенант хрипло кричал:

– Качура, сука фашистская! Ты где?

Удары шашек, очереди трофейных автоматов настигли ещё нескольких полицаев. Тимофей Качура, ненавидевший советскую власть, коммунистов, партизан и этого «хромого чёрта», выскочил навстречу с шашкой, подаренной новыми хозяевами.

– Здесь я, коммуняка недобитый! – крикнул в ответ Качура. – Потягаться со мной решил?

Полицай был опытным противником и справиться с ним оказалось непросто. Коробов получил удар по плечу, стесавший клок кожи, но сумел уклониться от нового удара и рубанул Качуру по голове. Полицай отпрянул – его спасла меховая папаха, по лицу струйкой стекала кровь. Он лихорадочно дёргал из кобуры массивный «вальтер». Следующий удар разрубил ему шею.

Но в командира отряда в упор выстрелил несколько раз подряд помощник Качуры. Павла Коробова качнуло в седле, поднять шашку сил не хватило. Помощника зарубил подскочивший партизан, а лейтенант упорно подгонял коня.