Подходил к концу второй месяц заточения Ника. Он будто смирился со своей судьбой, хотя у него улучшился аппетит и он всё активнее интересовался новостями с поверхности. Так Ник узнал, что уже наступил новый, девяносто шестой год. А именно, сейчас уже январь, пятое число. Сегодня его отец, обычно человек холодный и скупой на эмоции, вёл себя не так, как раньше. Казалось, он испытывал острое сочувствие к своему сыну.
- Как ты себя чувствуешь, Ник? - спросил он.
- Нормально всё, - со вздохом ответил тот.
- Вот что, Ник, вопрос у меня: ты хочешь вылечиться от наркотиков?
- Да, - всё так же безучастно ответил Ник.
- Отлично. Значит, будем смотреть, есть ли там места...
- Где?
- В реабилитационном центре. Там тебе помогут. Всё, можешь выходить, - Кантен-старший внезапно решил прервать заточение сына в подвале и не препятствовал его выходу на поверхность. Уже на улице Ник чуть не ослеп от яркого солнечного света, который бил в глаза. Он привык к темноте и теперь всё яркое могло его ослепить. Тем не менее, для Ника это был свет надежды, что он, наконец, выбрался из той могилы, куда сам же и залез. Всё это время, пока он чах в наркотическом дурмане, он будто ждал, пока его могилу засыплет землёй. Что с ним будет после курса, он не представлял.
Кантен открыл глаза и понял, что по-прежнему находится внутри ковчега. Тихой была эта ночь. Странно тихой. Слышно лишь было, как поодаль посапывал юки.
- Эх, отец... - тяжко вздохнул Кантен, шарясь у себя за пазухой в поисках пачки сигарет. Этой ночью ему уже точно не уснуть - даже сейчас, по прошествии времени, он панически боялся того, что ему может присниться при таких воспоминаниях.
"Поутру вернусь к юколам", - решил для себя Ник и начал неспешно грузить свой скарб обратно в вещмешок.
Глава 4. Дитя улиц
26 ноября 1987
- Кейт, Кейт! - послышался чей-то до боли знакомый и нудный голос. - Я сколько раз говорил не спать на моих уроках?
- Ой, простите, мистер Колинз, - виновато отозвалась ученица в чёрном.
В последнее время рокерский прикид стал её фишкой, чего, конечно, не одобряла её мать, считающая, что её дочери всегда надо выглядеть образцово и не дай бог кто-то подумает, что младшая из семейства Уолкер ведёт себя неподобающе... Поэтому в последнее время Кейт старалась как можно реже бывать дома. Наставления матери просто выводили её из себя, а от гостей она и вовсе старалась держаться подальше - так и норовят сюсюкать с ней, как с маленькой девочкой, трепать за щёку, отмечая, как она повзрослела, да всё спрашивают, нравится ли кто... Это вымораживало Кейт хуже, чем нудные мамины нотации.
А что мама? Мама считала себя светской особой и старалась во всём соответствовать стандартам высших слоёв среднего класса и считала своим долгом воспитать в том же духе и Кейт, чему последняя яростно противилась, часами шатаясь среди детей окраин и в скором времени втянулась в их увлечения, в том числе и игры на стройках. Кейт было лет восемь, когда она впервые начала лазать по заброшенным местам. Первое время она много раз падала с узких балок и не рисковала забираться высоко, но постепенно втянулась по самую макушку и теперь охотно лезла на большие высоты и балансировала на узких балках, оставляя под собой метра четыре до земли. Упадёт - мало не покажется. Но у подростков инстинкт самосохранения отсутствует напрочь и Кейт не пугала перспектива что-то себе сломать - она просто не думала об этом.