— Катя, приезжай скорей! — кричала не своим голосом в трубку Анфиса. — Я в «Расёмоне» в Серебряном Бору, мы были с Меховым… Катя, я не знаю, как это случилось… Но он умирает! Его только что отвезла «Скорая» в Склиф. А здесь просто кошмар какой-то в ресторане творится — все туда собираются ехать, в больницу, все считают, что он отравился рыбой-фугу. Только мне кажется… Катя, это не рыба, а снова… Приезжай, ради бога, я боюсь!

И так вышло, что вместо того чтобы думать, взвешивать и оценивать факты и осмысливать новый неожиданный поворот в деле об отравлении, Кате, Колосову и Лесоповалову пришлось бросить все и сломя голову мчаться в приемный покой Института Склифосовского, где находился в реанимации Мохов, и куда уже бросилась свора журналистов.

А потом наступили совсем темные, беспросветные времена — в мрачном, похожем на ангар приемном покое Катя увидела целую толпу каких-то незнакомцев. Это была пресса, присутствовавшая на злополучной презентации, и почти весь персонал «Расёмона» во главе со срочно вызванным» владельцем ресторана господином Мухиным и шеф-поваром Такеши Сагамори.

Журналисты жадно караулили сенсацию. О рыбе-футу говорили все — и громко, и шепотом, и недоверчиво, и с благоговейным ужасом. Появление Колосова, Лесоповалова и Кати наделало еще больше переполоха.

— Милиция? Вы из милиции? Зачем милиция? Кто вызывал? — трагически восклицал, заламывая руки, несчастный топ-менеджер ресторана. — Господа, я прошу вас успокоиться… Я уверяю, вызывать милицию нет необходимости. С господином Моховым случился припадок по состоянию здоровья, многие из вас знают, что он страдает диабетом. Это просто инсулиновый голод… Сейчас выйдет врач и подтвердит вам это.

Шеф-повар «Расёмона» Такеши Сагаморй — тот самый, который разделывал и готовил коварную рыбу, — внезапно издал хриплый возглас на никому, кроме топ-менеджера, не понятном японском языке.

Катя в этой тревожной сутолоке еле отыскала Анфису. Та сидела на банкетке — бледная, испуганная и потерянная. Шепотом она тут же рассказала о том, что произошло в ресторане.

— Они все думают, что это от фугу, — сказала она тихо, — но я, Катя, уверена, у меня предчувствие… Все как в тот раз случилось, с Воробьевой. Тоже все кричали, не знали, что делать. Это никакой не рыбий яд. Это… Неужели это опять то самое? Скажи, Петька ведь не умрет?!

Что могла ответить Катя? Лесоповалов и Колосов отправились искать дежурного врача. Кое-кто из пронырливых репортеров попытался увязаться следом, но в peaнимацию согласились пропустить только сотрудников милиции. И тут Катя, оставшаяся по молчаливой договоренности с Колосовым наблюдать обстановку вне стен реанимации, увидела Сайко. Она сразу же узнала его. Он стоял в толпе возбужденных журналистов рядом с ресторатором Мухиным, а затем, увидев Анфису и Катю в милицейской форме, подошел к ним.

— Не знал, что ваша подруга, Анфиса, работает в милиции, — сказал он, окидывая Катю с головы до ног цепким изучающим взглядом. — А мы, кажется, встречались уже на похоронах?

— Встречались, но не познакомились, — сухо ответила Катя.