Приглашенные пробовали рисовые колобки с сырой рыбой. Анфиса убрала камеру в чехол. Повар в черном кимоно протянул ей суши-«желтохвостика».

— Приятного аппетита, — шепнул кто-то Анфисе на ухо. Рядом с ней оказался Сайко. Энергичным жестом отверг «желтохвостика» и выбрал суши-японский омлет, — Анфиса, съешьте это.

— Как вы тут оказались, Лева? — спросила Анфиса, прожевывая рис с совершенно сырой рыбой, остро сдобренной хреном.

— Так же, как и вы, по приглашению.

— Я здесь с Моховым.

— Я знаю, — Сайко обратился к повару в кимоно: — Павлик, угости девушку деликатесом.

Павлик-повар подал Анфисе многослойный ролл на плетеной тарелочке.

— Вы тут многих, наверное, знаете? — спросила Анфиса.

— Кое с кем из ребят раньше работал, — ответил Сайко и снял темные очки, — вот, пришел посмотреть, что тут есть, — новое место всегда заманчиво.

— Вы хотите уйти из «Аль-Магриба»?

— Я? — Сайко смотрел, как она ест. — Нет. Разве я так сказал?

— Мне показалось. — Анфиса опустила глаза. Она редко смущалась, точнее, не позволяла себе такого удовольствия на людях, но этот взгляд — настойчивый, немигающий, фарфоровый — приводил ее в странное замешательство. — Что вы на меня так уставились? Кошмарное зрелище — толстая жующая женщина?

— А я часто на вас смотрю, Анфиса, когда вы у нас бываете. О такой клиентке, как вы, может только мечтать такой повар, как я.

Анфиса не успела понять — он сказал ей комплимент или дерзость. Сайко уже отошел. Зато появился Мохов. Анфиса увидела его в толпе журналистов, окружавших разделочный стол, где пожилой повар — настоящий японец — огромным ножом чистил рыбу-фугу. Рыба была похожа на раздутый черно-желтый шар. Толстобрюхая, короткохвостая, пучеглазая, жуткая на вид. Топ-менеджер, присутствовавший тут же, со смаком расписывал, насколько она божественна на вкус и как смертельно ядовита. Повар-японец ловким движением вспорол фугу брюхо, вырвал внутренности, обрубил хвост, плавники, отрезал голову, удалил кожу. Все это он сложил в специальный мешочек с надписью «Яд» на этикетке. По объявлению топ-менеджера такие отходы не выбрасывались в мусоропровод, а непременно сжигались. Рыба-фугу, точнее, то немногое, что от нее осталось, была раскромсана на мелкие аккуратные кусочки. Из нее должны были теперь сварить острый императорский суп.

Пока блюдо готовилось, гостей снова пригласили обеденный зал, рассадили за столики. Гейши в цветных кимоно разносили саке и сливовое вино. Топ-менеджер рассказывал по пресс-релизу о сезонной кухне, ценовой политике ресторана — самой демократичной, о новинках-деликатесах и фирменных блюдах «Расёмона».

— Только все же висельника своего снимите, — заметил кто-то из репортеров. А сидевшая за соседним лом от Анфисы корреспондентка ВВС рассказывала подруге хохму о том, как в японских ресторанах Гонконга клиентов привлекают соревнованиями по женскому сумо.

Анфиса с удовольствием выпила сливового вина, метила, что сидевший рядом с ней Мохов уже третий раз подзывает официантку, заказывая чашечку саке. Анфиса заглянула Мохову в лицо. Вид у него был действительно неважный.