Затем пошли песнопения, воистину варварские - грубые, дикие, с резкой чередой падений и взлета суровых сильных голосов. Юний не разбирал слов и не понимал песен, но ему было ясно, что это что-то столь же простое и дикое,- во всяком случае, не элегии Овидия. А уж с переливом образов мастеров звуковых полотнищ Дзиангаутси это и сравнить было невозможно. И тут произошло нечто, потрясшее дзианганца. В какой-то момент - Марк Юний, забывшись, не уловил этого - ритм этих голосов овладел, казалось, не только вниманием людей, но и всем окружающим миром, и вдруг - небо раскрылось над селением Брода, и один за другим над головами людей появились боги: Великая Мать, дарующая произрастание всему живому, тучегонитель, рыжеволосый и с пучком молний в руках, бог-ветер и бог-огонь, и богиня-охотница, и прочие. Они простерли руки в жесте благословения над толпой людей, и в один миг громыхнул гром, и брызнул дождь, и сотряслась земля, и подали голос звери в лесу и селении - и в эту минуту Зар повернулся и пронзительно взглянул в глаза Марка Юния. Казалось, он говорил: ну, а про это ты что скажешь? - а еще через мгновение все это исчезло, как не было вовсе.
Потрясенный выше всякой меры дзианганец не мог придти в себя. Как они это делают? - ошеломленно размышлял он. Без фантоматов, без энергийной комбинаторики, без браслетов силы... А может, ему померещилось?
- Ты видел? - спросил он Кина.
- Богов? - переспросил мальчишка. - Конечно!
Значит, если показалось, то не ему одному. А может, это просто массовая галлюцинация? Ну да - все настроены, что это должно случиться, разогреты пивом и этими дикарскими песнями и плясками, ожидают одних и тех же видений - ну и, дожидаются, в конце концов! Вот только он-то ничего такого не ждал и не знал... видимо, его захлестнула волна общей мысли... Не так уж странно - он восприимчив, как все художники, вот и... Но эти объяснения не очень-то ему помогли - возвращаясь в дом Бреты, Марк Юний уносил это потрясение и память о проникающем взгляде старого волхва.
Вскоре после этого он проснулся ночью от какого-то странного беспокойства. Ему подумалось, что горит лучина, но нет - изба была освещена другим, не ярким, но ровным белым светом, совсем не похожим на мигающее пламя лучины. И в этом мягком белом свечении он увидел, как Брета делает нечто странное, ему померещилось - прядет пряжу. Но нить она тянула не из комка льна, а - почудилось Юнию - из большой белой птицы, спокойно сидящей на столе. Тихо-тихо женщина что-то напевала. Марк Юний изумленно заморгал. Он пробовал разглядеть происходящее получше, но очертания всех предметов смазались, белая птица - кажется, это был белый лебедь - превратилась просто в комок белого сияния, а затем стало темно, и через миг Марк Юний снова провалился в забытье.
Утром Брета сказала:
- Зар говорит, из тебя может получиться певец. Хочешь, я отведу тебя к нему?
- Певец? Из меня? - дзианганец расхохотался. О Абинт, что за дикарские выдумки! Он, первый среди диадзиалей галактики, будет драть горло в этих звериных песнопениях! Зар думает, что у него получится! Ха-ха!..