Сеньке, конечно же, было не весело. У него не осталось сил даже шевельнуть хвостом. Но ситуация была комичная — Сенька сам себе нашел капкан. Любитель свиной тушенки, он обнаружил где-то порожнюю банку из-под нее, оставленную нерадивым нашим предшественником, и опрометчиво засунул туда морду. Острые края, загнутые вовнутрь, не давали вытащить ее обратно, а сама банка плотно засела в густых ветках.

Сколько Сенька промучился в этом капкане, не знаю. Наверное, долго, потому что, когда я освободил его, он так виновато и устало посмотрел на меня, так понуро горбясь залез под машину, что мне вновь стало жаль его, хотя трудно было сдержать улыбку. Я предложил ему конфетку — он отвернулся.

Урок этот Сенька запомнил на всю жизнь. И если находил пустую банку, поднимал шум.

— Гав! Гав! — лаял он. — Безобразие! Разбрасывают везде мусор. Порядочной собаке прогуляться негде! — и не успокаивался, пока злосчастную банку не закапывали в землю.

Только мы подъехали к дому егеря, как Сенька исчез. Стоянка здесь предвиделась длительная, поэтому я не беспокоился. Пока мои друзья ставили во двор машины, пока решался вопрос о ночлеге, я любовался красивой черно-белой лайкой, которая на привязи стояла в соседнем дворе. Она не лаяла. Она просто стояла и смотрела на нас, чуть слышно повизгивая. Мы долго разгружали машины, и за это время лайка ни разу не присела, только нервно переступала лапами.

— Хороша! — не выдержал я.

— Актар! Стоящий пес, — подтвердил егерь и вздохнул. — Хозяин не охотник, так… Губит собаку на привязи. Я просил продать — ни в какую! Говорит, дом сторожить некому. — Он огорченно махнул рукой и отвернулся.

Словно поняв, что разговор шел о нем, Актар взвыл и стал метаться по двору. В это время вывернулся откуда-то Сенька и бесстрашно нырнул в дырку забора. Актар умолк, насторожился и, вытянувшись вперед, насколько позволяла привязь, внимательно смотрел на незнакомца. Сенька приближался, грозно рыча, но при этом сильно махая хвостом. Начался обычный процесс знакомства — обнюхивание. Я приготовился к худшему, испугавшись за своего любимца. Ростом он едва доставал до брюха лайки и вообще выглядел перед ней несолидно. Но все кончилось благополучно. Вот Сенька припал на передние лапы, потом метнулся в сторону, приглашая Актара играть. Тот кинулся было за ним, но ремень рванул его назад, чуть не опрокинув на спину. Актар завыл и стал бегать по двору, с грохотом катая блок по проволоке, натянутой от дома к сараю. Сенька, не дождавшись нового знакомого, вернулся. Вся его лукавая морда выражала высшую степень нетерпения.

— Гав? — спросил он. — Ну, чего ты? Я же жду.

Актар еще отчаяннее взвыл. Сенька подошел и долго обнюхивал ремень, на который был привязан Актар. Такую вещь он встречал впервые, поэтому исследовал основательно. Он даже пытался грызть его, но вскоре бросил эту затею и улегся рядом с новым другом, глядя в мою сторону и изредка взлаивая:

— Гав! Иди, помоги нам.

А что я мог сделать? Чужой двор, чужая собака…

Сели ужинать. Я позвал Сеньку. Обычно дважды приглашать его не приходилось. Но сейчас он подошел с явной неохотой.