Гонец умчался дальше. Котло-атай велел ученикам, не мешкая, убрать из медресе все ценное. Кинзя вместе с Алибаем и Каскыном снимали с полок книги, сворачивали молельные коврики и длинные полотенца, пряча все это в надежное место. Каким-то ветром занесло в медресе Бикбулата. Его тоже вовлекли в работу. Больше всех суетился Котло-атай, подгонял мальчишек, сам хватался за книги, но иногда, раскрыв какую-нибудь из них, останавливался и забывал про все на свете, перелистывал чуть тронутые желтизной страницы, затем нехотя закрывал, горестно покачивая седой, как летний ковыль, головой. Он дотошно осматривал все уголки, следя за тем, чтоб ничего не было забыто. Будь это ему под силу, он унес бы и спрятал где-нибудь от грозящей напасти само медресе.
Весь аул пришел в движение. Озабоченно покрикивали мужчины, отдавая распоряжения, охали старики, плакали женщины, ведя за собой испуганную, хныкающую малышню. Прихватив наспех кой-какие вещи, они покидали дома и прятались кто где по окрестным лесам и буеракам. От Зиргана до аула Кильмек рукой подать, Кирилов мог нагрянуть в любой момент.
Котло-атай тоже поторапливал подростков, однако сам он, ослабленный болезнью, быстро выдохся и едва передвигал ноги; поэтому далеко уходить не стали и, выйдя из аула, укрылись на опушке молодого дубняка. Залегли в высокой, по пояс, траве и притихли, как перепелиный выводок в минуту опасности. Лишь иногда из-за деревьев, поверх цветущих метелок кипрея и кашки, черными пеньками высовывались головы подростков, пристально наблюдающих за сыртом по эту сторону речки Мекетаулы, откуда ожидался приход Кирилова. Гонец говорил, что войско очень большое. Интересно, каковы из себя солдаты и драгуны? А сам Кирилов, прозванный Сары Санаем, — неужели так страшен? Может быть, пройдут они мимо и никогда больше не вернутся? А если перевернут вверх дном весь аул, перестреляют людей, которые не успели или не смогли скрыться, разорят дома? Кто их знает…
Долго ждать не пришлось. В полдень на склоне сырта вихревым облаком всклубилась пыль. Поначалу ничего нельзя было различить, кроме серой колышущейся массы, затем начали вырисовываться конные и пешие люди, позади них вереницею катились телеги. Как много их! Значит, будет битва, большая битва! Все ближе придвигается людская лавина. Уже различимы отдельные лица. Драгуны в мундирах с красными воротниками. Из-под треугольных шляп торчат косички.
Солдаты и драгуны спустились с сырта, прошли через опустевший аул и, не задерживаясь в нем, проследовали дальше. Едва они скрылись из виду, ребята выскочили на открытое место, радуясь тому, что все так быстро закончилось, но тут же метнулись назад, в спасительную сень деревьев: на взгорье запылили новые всадники, и было их еще больше, чем предыдущих. Кинзя, приподняв голову, напряженно смотрел в их сторону.
— Теперь все понятно, — тихо сказал он друзьям. — Те просто-напросто были передовым отрядом.
— Да, большая у них армия, — шепотом отозвался Каскын.
Немного погодя, прямо вдоль опушки дубняка, прогарцевал дозор из десятка драгунов. Они, по всей вероятности, осматривали окрестности вдоль дороги, проверяя, нет ли где засады, и появились внезапно, сбоку, откуда их никто не ожидал. Глядевший на бредущее вдали войско, Кинзя едва успел нырнуть в кусты и всем телом прижался к земле. Буквально в нескольких шагах профыркали кони. Сердце у него готово было выскочить из груди.