Все с ним поздоровались.

Он сел напротив Кассии и уставился на нее в упор.

– Ну, что скажешь?

– Я рада, что ты согласился меня принять.

– Очень смешно. Мне понравилось, – с кислым лицом произнес Вардан. – Еще как-нибудь пошутишь?

– Я не шучу.

– Это действительно твой сын?

– Да.

– Ты уверена? Ты ведь его не видела многие годы.

– Да. Я уверена. Хотя он считает, что я просто выжившая из ума старая женщина.

– Какая прозорливость… – покачал головой Вардан с усмешкой. – То есть он тебя своей матерью не считает?

– Он не уверен. Но из вежливости обращается ко мне как подобает.

– Ясно. Из вежливости. И ты его до той встречи в северных лесах никогда не видела?

– Только в младенчестве.

– Ну это понятно, – фыркнув, развел руками Василевс.

– Люди говорят, что когда Василий выехал из леса, то любопытные пошли по его следам. И нашли то место в лесу, где они обрываются. Вот есть и вот нет. Словно он с неба свалился.

– И ты им веришь?

– Многие это видели, – тихо произнес неприметный человек, на которого Кассия и вида не обращала. Стоит и стоит себе, словно привидение.

Вардан скосился на него, пытаясь найти на лице хотя бы тень улыбки. Но, увы.

– Ясно, – после долгой паузы произнес куда более собранный Василевс. – И что ты хочешь?

– Я хочу забрать его оттуда.

– Вот как? И куда? Зачем?

– Ему не место среди этих дикарей.

– Почему это решаешь ты, а не он?

– Он слишком юн. Его голову все еще кружит запах борьбы. Дикари утвердили его своим конунгом, то есть тем, кто водит их в бой и судит. И на моих глазах разгоралась очередная беда, которую только чудом удалось предотвратить. Лишь моими молитвами и Божьим провидением. И я не хочу, чтобы она повторялась вновь.

– Что за беда? – вкрадчиво спросил Лев Математик, глава Мангавской школы[32] и сподвижник Вардана, который присутствовал на этом совете.

– На Гнездо из-за поганого язычества их напала хворь великая, и Василий возглавил борьбу с ней. И преуспел в том немало, хотя меры предпринимал и странные. Однако не все в Гнезде его слушались. Был один, что бросил ему вызов. Пришлось выходить в круг и силой оружия доказывать, что Василий – конунг и право имеет судить и разрешать споры. И Божьей волей сын мой победил. Жена же убитого, улучив момент, подкралась и ударила Василия отравленным кинжалом. Тяжко ему было. Очень тяжко. В беспамятстве лежал несколько дней. Но молитвами моими оправился. Только глаза поменялись. А в остальном полностью исцелился. Не взял его яд.

– Глаза изменились? – оживился Лев Математик.

– Посветлели. Ранее были темные такие, как у вас. А после болезни стали словно янтарь, сверкающий в лучах солнца.

– А что за яд? – спросил патриарх Константинополя Фотий.

– Очень похоже по действию своему на скорпиона. Но откуда ему там взяться? В тех краях скорпионы не живут.

– Они живут в корзинках, – тяжело вздохнув, произнес патриарх. – А корзинки можно переносить в руках или даже перевозить вьюком или лодкой.

– И это все? – спросил Вардан, которому не понравилось то, что Кассию перебили и отвлекли.

– Нет. Как очнулся, накормили его. Но пока он был в беспамятстве, словами его пренебрегать стали. Поэтому заразили этой хворью живота, с которой он боролся. А когда более-менее прекратило его выворачивать, ослабленного Василия на поединок вызвали. Дабы побороться за титул конунга Гнезда. И он вышел. На ногах едва стоял, но вышел. И победил трех грозных викингов одного за другим. Вождей их воинских. Я смотрела на это, а у самой сердце кровью обливалось. Если бы не мои молитвы…