– А моральные страдания? – плаксивым голосом возразил Уколов. – Я ей верил! Я прожил с женой пять лет и понятия не имел, что за ее оболочкой скрывается убийца!

Капитаны переглянулись – при чем тут оболочка, он же не о колбасе говорит, а о жене собственной.

Вдруг Бахчинян уставился на что-то, находящееся за спиной Уколова. Глаза его заблестели, он поднялся со стула и шагнул к низенькому стеклянному столику.

– А это что такое? – проговорил он, уставившись на маленький зеленый футляр.

– Это? – На лице Арсения промелькнула целая гамма чувств: растерянность, испуг и наконец безразличие. – Это… какие-то украшения Елены.

– А можно взглянуть? – спросил Бахчинян.

– Смотрите. – Уколов махнул рукой и отвернулся.

Ашот открыл футляр и с торжествующим лицом повернулся к Творогову:

– Посмотри-ка, Никитич, что тут у них лежит!

Творогов вскочил, как подброшенный пружиной, подлетел к столу и взглянул на содержимое зеленого футляра.

На черной бархатной подложке находилась серьга из белого золота. Два сцепленных треугольника, и поверх них – стрелка из мелких бриллиантиков.

– Оно! – восхищенно выдохнул Творогов.

– Один к одному соответствует вещественному доказательству, найденному на месте преступления! – подхватил Бахчинян.

– Один к одному! – повторил Творогов и пристально посмотрел на Уколова.

– Что вы так на меня смотрите? – воскликнул Арсений. – Я ни в чем не виноват! Я скорее пострадавшая сторона, как вы говорите – потерпевший! И я не собираюсь покрывать свою жену! Да, она меня ревновала! Хотя у нее не было для этого никаких оснований! У нас с Анфисой были только дружеские отношения!

Капитаны официально изъяли подозрительную сережку и отправились вон из квартиры, при этом на лицах их читалось плохо скрываемое отвращение.

Арсений Уколов запер за ними дверь, аккуратно повесил плащ в стенной шкаф и отнес на кухню пустой бокал. Потом отыскал в кармане свой мобильник, опасливо покосился на входную дверь и заперся в ванной комнате.

Усевшись на холодный край ванны, Арсений набрал номер. Ответили тотчас же. Женский голос затараторил быстро, захлебываясь и проглатывая слова.

– Молчи! – зашипел Уколов. – Милиция была! Они мне не доверяют! Они объявили Елену в розыск! Господи, какой кошмар!

В трубке помолчали, потом бросили несколько слов строгим командным голосом.

Уколов застыл на месте и опомнился, только когда осознал, что ему холодно сидеть и что в трубке давно пикает.

– Вот говорил я тебе, что нужно было домой к ней ехать! – мрачно проговорил Творогов, выходя из подъезда. – Если бы мы не потеряли столько времени в офисе, мы бы ее как раз застали!

– Ну, говорил, говорил! – согласился Бахчинян. – Что мне теперь – застрелиться?

– Стреляться необязательно, – смилостивился Творогов. – Но, может, в следующий раз ты будешь прислушиваться к моему мнению. К моей интуиции.

– В следующий раз, может, и буду, – согласился Бахчинян. – Ты лучше, Никитич, скажи – что нам сейчас делать?

– Что делать – не знаю, а вот чего хочу – знаю… – Творогов набрал номер телефона Куликова.

– Ну, спасибо, – заговорил он почти с ненавистью, услышав голос Василисы, – ну, удружили! Век не забуду вашу доброту!