Я удивленно посмотрел на бритого торговца:

– Я сделаю, как вы того желаете, но не могу обещать, что он согласится на ваше предложение.

– Это уже мои заботы, – мягко улыбнулся Джин Фу. – Значит, вплоть до приезда в Киньян ты по вечерам будешь копировать рисунки и текст с того свитка, а в столице напишешь письмо для Мастера. Сегодня, – торговец посмотрел на лежащего Шрама, – я освобождаю тебя.

– Благодарю, господин.

После этого Джин Фу ушел в свой фургон, а я пошел к лекарю, виновато улыбаясь. Мне казалось, что это я виноват в ранениях Сюэ и Шрама, и запредельные нагрузки на худого осунувшегося лекаря тоже из-за меня.

Лекарь взял в руку маленький ножик, сел рядом с раненым, поставил рядом большой бумажный фонарик и осторожно провел лезвием по бурой массе. Та разошлась в стороны, но не отлипла от кожи. Тогда лекарь вырезал небольшой квадратик и медленно потянул его на себя при помощи металлических щипцов, с чавкающим звуком он отделился от ноги, и я с ужасом увидел, что с внутренней стороны пасть усеяна зубами, которые глубоко проникли в тело.

– Видишь? – вдруг обратился ко мне лекарь. – Они изогнуты, и кончики направлены внутрь пасти. Если попадешь в такую яму, дергаться бесполезно, иначе зубцы будут врезаться все глубже и глубже. Летящий хорошо придумал насчет вырубания ноги вместе с пастью.

Он продолжил вырезать небольшие квадратики и отделять их от кожи одним рывком, стараясь двигаться по направлению клыков. На освобожденных участках я увидел многочисленные глубокие раны – следы от зубов, но крови не было. Ее не было на коже, она не сочилась из ран, просто ровные дыры, в которых можно было увидеть рваные мышцы.

– А где кровь? – спросил я.

Лекарь оторвал еще один кусочек:

– Кажется, оно впитало кровь в себя. Попробуй теперь сам, – и мужчина протянул мне ножичек и щипцы. – Я пока приготовлю очищающий отвар, кто знает, какой яд оно могло запустить в него.

– Яд?

– Не обязательно настоящий яд. Может, слюну или кислоту, хотя кислота бы прижгла сосуды, и кровь бы перестала течь Да даже если на зубах оставались кусочки от предыдущего ее ужина, они могли бы отравить Шрама.

Лекарь вытащил сундук и принялся готовить свой отвар, а я дрожащими руками провел ножичком по бугристой плоти и удивился, как легко получилось ее разрезать, без малейшего сопротивления лезвие прошло вглубь, едва не коснувшись человеческой кожи. Затем я ухватил кусочек щипцами и дернул вверх по направлению к голове Шрама. Снова мерзкий чавк.

Когда мы убрали все лишнее, лекарь покачал головой:

– Вот сейчас бы ему не помешало вливание Ки. Вытекающая кровь бы вынесла все ненужное и очистила бы раны. Попробуй немного согнуть его ногу, может, все же потечет? А я пока остужу отвар.

Проследив за тем, чтобы лекарь меня не видел, я положил руку на раны и начал вливать Ки. Пять единиц – никакой реакции. Десять – сухо. И лишь когда переданная Ки перевалила за двадцать единиц, наконец, показались первые тоненькие струйки крови.

– О, получилось? Отлично, – лекарь намочил тряпку в отваре и принялся протирать каждую ранку.