– Ну, что, в Генштаб? – это было ближайшее заведение, к которому они имели ну хоть какое-то отношение.
Подъехали туда, но и там выяснилось, что они пройти в здание не могут.
– Вы представители другого государства, вам – в наркоминдел, к товарищу Чичерину, это на Большой Лубянке. Вот по этой улице. И там увидите!
Наркоминдел присылал такие портянки, что хоть стой, хоть падай, меньше всего хотелось общаться с этим ведомством. Но делать нечего, развернули коней и двинулись в сторону Лубянской площади.
– Слышь, Илья. А у тебя удостоверение комиссара ВЧК с собой?
– Да.
– Смотри! Написано: Всероссийская Чрезвычайная Комиссия. Скажешь, что я с тобой. К товарищу Дзержинскому.
Так и поступили! Через десять минут сидели перед кабинетом «Железного Феликса», так как Забайкальский фронт еще существовал, а Амурский прекратил свое существование.
– Откуда вы, товарищи? – приподняв острую бородку, спросил «главный чекист».
Первым доложился Сергей Георгиевич, затем Илья.
– Да-да-да! Владивосток! К вам мы еще никого не направляли, там местные товарищи справляются. А по какому вопросу?
Сергей Лазо показал телеграмму Ленина.
– Последние части японских войск отойдут за пределы республики в середине марта. Мы приехали согласовать дальнейшие шаги с товарищем Лениным, так как со всех сторон начали сыпаться указания: что нам делать, а стройного плана действий нет.
– А почему ко мне?
Дзержинскому рассказали о том, как пытались куда-нибудь попасть, и о том, что их записали на прием, как ходоков. Феликс Эдмундович ухмыльнулся и снял трубку телефона. Назвал несколько позывных.
– Владимир Ильич! Тут делегация из Владивостока приехала: командующий фронтом и командующий крепостью Владивосток, кстати, комиссар ВЧК. А их твой секретариат «ходоками» зарегистрировал, а главный штаб отправил в НарКомИнДел. Хорошо, Владимир Ильич, сейчас подвезу, мне тоже было бы интересно послушать, как у них там дела. Неожиданно быстро они справились с интервентами. Пройдемте, товарищи!
– У нас здесь кони.
– Ничего, не на базаре оставляете, не пропадут, – улыбнулся Дзержинский и показал рукой на выход.
Дальше все прошло как по маслу, но у Ленина собралась довольно представительная компания из желающих послушать. Лазо докладывался первым, как и положено, Илью-то он взял чисто за компанию. Неожиданно вопрос зашел именно о нем. Иностранные газеты упоминали его гораздо чаще, чем остальных.
– Да, компенсацию мне выплатили: двенадцать миллионов имперских йен и вернули 256 лошадей из шести тысяч, бывших на заводе, поэтому снизили выплату на два миллиона йен. Там производители и матки основных линий, так что два миллиона они стоят.