Было около 10 утра, когда в штабе раздался звонок с 7-го форта. Говорил Танака, который требовал освободить форт и наказать виновных в его занятии. На его беду, в кабинете штаба был корреспондент газеты Washington Post Пол Андерсон, который хотел поведать своим читателям о том, что в рядах большевиков сражаются не только голодранцы и рафинированные интеллигенты, но и представители бывшего правящего класса. Поэтому Илья попросил перевести Танаке его слова:
– Генерал, я немного не понимаю: с какой стати вы начинаете выставлять какие-то условия нам? У вас в руках было всё: вы придумали эту ловушку, подстроили мышеловку для всех, кто не поддерживает вашу идею, что Приморье – это территория Японии, уже оккупированная вашими войсками, которые никуда отсюда не уйдут. На 11 утра 26 января нас во Владивостоке было 164 человека, с четырьмя орудиями, у вас – дивизия в 12–16 тысяч солдат и офицеров, с 24 орудиями. И в таких условиях, благодаря вашему чуткому и умелому руководству, вы прос**ли всё! Выслушивать условия от неудачника – мы не станем. Вы наши условия знаете: прекратите поддерживать Семенова и выводите войска, хватит кормить корюшку. А от себя могу напомнить одно святое правило для настоящего самурая: если его действия привели к такому позору, то он снимает цурануки, берет кусунгобу, молится и выполняет обряд сеппуку. Но я не думаю, что у вас есть хотя бы малейшее представление о воинской чести. Честь имею!
Затем все выше сказанное было переведено на английский язык и даны пояснения, что царануки – это боевая обувь военачальников, кусунгобу – ритуальный короткий меч, которым выполняется вскрытие живота при обряде сеппуку или харакири. Все это, в том числе, что ночью японцы потеряли самый крупный в мире форт «Петра Первого», а всего за ночь партизаны нанесли семь ударов, заблокировав продвижение резервов из Маньчжурии с одной стороны, и продвинувшись на 32 километра вперед на юг вдоль линии Уссурийской железной дороги, было опубликовано в одной из крупнейших газет Америки. Удары были согласованными. К сожалению, именно сообщения о нападении партизан на юге края заставили Танаки уехать в седьмой форт из второго. А так бы у партизан был бы знатный «язык» или его труп.
А во Владивостоке прошли вторые похороны погибших, теперь при штурме северного равелина. Увы, без потерь не обошлось.
Ночью по льду залива вернулась штурмовая группа и Унтербергер. Доложились и о причинах того, что не удалось сразу захватить северный равелин. В отличие от остальных помещений, в этом крыле на техническом этаже стояли парные посты, и там не удалось нарушить герметичность подающей трубы в нужном месте. Газ попал в помещения, но его концентрация была недостаточной. Хотя солдаты, поднятые по тревоге при нападении, за исключением дежурной смены, были не вполне боеспособны. Поэтому потери Пролетарских батальонов составили десять человек убитыми и около тридцати ранеными. Скажем прямо, потери вполне умеренные для штурма укрепления. Еще нюанс: появились первые пленные, милиционеры добивать противника не стали. Их немного: около двух десятков.