– Эй, водохлеб! Оставь водички! – очнулся Кир и чертыхнулся. – Из чего тут народ самогонку гонит? Из мухоморов?

– Лично мы с Петро вполне себе цивильно сидели! – Федор передал другу изрядно полегчавший кувшин. – Пока вас искать не пошли! Вот и скрестили ежа с ужом.

– А не надо было мешать! – Макс, оказывается, тоже уже проснулся и просто лежал с закрытыми глазами. – Кто ж знал, что на твой неокрепший юношеский организм эта огненная вода так повлияет!

– Че-го? – У Федора даже голова болеть перестала. – Да я тебя на два года старше!

– Но глючило почему-то тебя, а не меня! – Макс посмотрел на него, откинул одеяло, сел. – Кто вчера вальс удумал танцевать под «Бони М», да еще одного? Но после вальса ты упорно пытался познакомить нас со своей невидимой подружкой! Как там ее?

– Настя? – оживился Кир.

– Оля! – возразил Макс.

– Маша! – отрезал Петр и посмотрел на растерянно моргавшего Федора. – Опять!

– В смысле – опять?

– Ну, помнишь, в автобусе? Ты во сне говорил с какой-то Машей, а потом орать взялся.

Федя сел:

– Кажется, что-то было… Только имени не помню. И лица…

– Ты бы пьянствовать завязывал… – Петр поднялся и взялся за одежду.

Остальные тоже принялись одеваться.

– Ничего не помню! – Федор зажмурился, помассировал виски и замер, увидев перед внутренним взором симпатичное лицо светловолосой девушки. Причем не незнакомой, а ТОЙ САМОЙ! Той, что привиделась ему в автобусе. Той, что танцевала с ним вальс вчера… И не под какой-то там «Бони М», а под самый настоящий струнный оркестр.

Память подсовывала ему такие картинки, что впору идти к психиатру!

Стоп!

Откуда струнный оркестр в деревенском клубе? А может, и вправду местные алкаши чего веселого подмешали в самогонку?

Его мысли перебил зычный голос Михалыча, точно лавина, катящийся по коридору.

– Лентяевы, Засонькины и Алкашульцы! По-о-одъе-о-о-ом! Общий сбор через пять минут в столовой!

Парни с опаской уставились на дверь, но трубный глас режиссера покатился дальше.

– Пронесло! – переглянулись Кир с Максом, но Петр вернул их с небес на землю.

– Он сейчас обратно пойдет!

Эти слова решили все. Парни выскочили из комнаты и рысцой потрусили к пункту назначения. Зато каково же было их удовлетворение, когда они, заняв лучшие места, принялись разглядывать вереницу входивших в столовую невыспавшихся, злых, исподтишка матюгающихся коллег. Завершала процессию ноющая Альбина:

– И чего ему не спится? Ведь сам же с Геной в дурака до полпятого играл, да еще и меня за чаем гонял каждые полчаса!

– А потому, Альбиночка, что из вас, Тунеядькиных, кто-то должен сделать активных, работоспособных и творческих личностей! И этот кто-то – я! – Следом за ней вошел и сам Пальцапупа, оглядел всех и махнул рукой выглянувшему из кухни уже знакомому пацаненку: – Тащи завтрак. И чай сделай покрепче.

Следующие полчаса коллеги, недовольно переговариваясь, ковыряли ложками овсянку, щедро размазанную по дну тарелок, и налегали на хлеб с маслом и чай.

Наконец, Михалыч решил, что «не все скоту масленица», и бодрыми воплями выгнал всех в коридор. Там, дав приказ «через пятнадцать минут быть с оборудованием у крыльца», быстрым шагом вышел во двор.