Отвечу я вам только удивленьем.
Нет, не таким я думал встретить сына
Филиппа Нет! Болезненный румянец
Горит на бледных, испитых щеках,
A губы лихорадочно дрожат.
Что с вами, принц? Нет, то не юноша
С отвагой львиной, перед ним посол
Народа угнетеннаго героев;
Не прежний с вами говорит Родриго,
Не школьный друг ребячьих игр Карлоса --
Посланник человечества пред вами:
То Фландрия в объятьях ваших плачет
И вас зовет на подвиг избавленья!
Пропали ваши земли, если Альба,
Слепой палач слепого фанатизма,
Мечом ворота Брюсселя отворит.
На внуке Карла Пятаго почиет
Всех этих стран последняя надежда.
Оне погибли, если ваше сердце
За человечество отвыкло биться.
Карлос.
Оне погибли.
Маркиз.
Боже! что я слышу?
Карлос.
Ты говоришь о временах минувших,
И я ведь об ином мечтал Карлосе,
Котораго -- при мысли о свободе --
Бросало в жар... Он умер, схоронен.
Не тот уже Карлос, не тот, с которым
В Алькале некогда разстался ты
Не тот, который грезил вдохновенно,
У самаго Творца отнявши рай,
Его здесь водворить, как самодержец.
То был лишь детский бред, но как прекрасен!
Умчались грезы.
Маркиз.
Грезы, принц? Так это
Лишь грезы были, грезы?
Карлос.
Дай мне плакать,
Дай на груди твоей, мой друг единый,
Всю горечь сердца своего излить.
Нет у меня ведь никого, нигде,
В большом широком мире никого,--
Доколе тянется отца держава,
Доколь судов испанских видны флаги,--
Нет уголка, нигде местечка нет,
Где б мог я волю дать своим слезам.
О, всем святым тебя я заклинаю --
Не оттолкни меня!
МАРКИЗ
(наклоняется над ним с невыразимою нежностью).
Карлос.
Представь себе,