Что словно сироту меня ты встретил
И сострадательно призрел у трона.
Ведь я не знаю, что отцем зовется.
Я -- царский сын... О! если правда то,
Что говорит мне сердце; если ты
Из миллионов создан, чтоб понять
Меня; о, если правда, что природа
Родриго в Карле чудно повторила
И наших душ невидимыя струны
На утре дней настроила равно;
Когда моя слеза тебе дороже
Всех милостей отцовских...
Маркиз.
О! дороже,
Чем целый свет!
Карлос.
Так глубоко я пал,
Так беден стал, что я хочу напомнить
Тебе о нашем детстве... что я должен
Просить тебя мне заплатить долги,
Что ты еще в матросском платье сделал,
Когда мы оба, резвые ребята,
Так дружно братьями росли; когда
Всего больней мне было, что твой ум
Так обгонял меня; когда я, наконец,
Тебя любить решился безгранично,
Затем что по уму с тобой сравняться
Мне не хватало мужества и силы.
Тут начал я и нежностью, и лаской,
И братскою тебя любовью мучить:
Ты гордая душа, их отвергал с презреньем.
Как часто я -- но ты того не видел --
Как часто я стоял и слез потоки,
Слез жгучих, горьких втихомолку лил,
Когда, меня не замечая, ты
Других детей сжимал в своих объятьях.
"За что же их одних?" взывал я, плача:
"Не также ль я люблю тебя?" Но ты,
Ты холодно и важно предо мною
Колена преклонял; ты говорил:
"Вот дань, приличная испанскому инфанту!"
Маркиз.
Довольно, принц, об этих похожденьях;
Они теперь приводят меня в краску.
Карлос.
Я не заслужил того. Терзать,
Отвергнуть мог ты это сердце, только
Не удалить его. Три раза ты
Отталкивал испанскаго инфанта;
Три раза он, как нищий, приходил
Просить тебя о дружбе и любви,
И силой полюбить себя заставить.
Чего не мог твой Карлос -- сделал случай.
Случилось раз, что ты, играя, тетке
Моей, богемской королеве, в глаз