Он на мгновение закатывает глаза, но его ухмылка говорит сама за себя: может, это и чересчур, но оно того стоило.
В целом городок совсем неплохой. Даже милый. Можно сказать, исторический. Только исторический в другом смысле – это памятник современной истории. В Бруклине есть дома, построенные сто пятьдесят лет назад – даже в нашей квартире сохранились деревянные полы из начала XX века.
Мы подъезжаем к нашему будущему дому: у него симпатичный газон, а вдоль стен – аккуратно подстриженные кусты. Здание подновили совсем недавно, поэтому краска до сих пор отливает глянцем. Окна сверкают чистотой, на почтовом ящике выгравирована наша фамилия.
Здесь все по-настоящему, не то что в парке. В рассказах и на картинках все казалось идеальным.
А тут… все и правда идеально. И папа тоже это ощущает, улыбка сползает с его лица – сменяясь выражением чистого, незамутненного удивления. Если уж я так себя чувствую, можно лишь догадываться, какие мысли сейчас проносятся в его голове.
– Уверен, вы в курсе, что у нас тут есть… некоторые проблемы со СМИ, – говорит Брендан, отпирая дверь в наш новый дом и входя внутрь. – В основном это касается местных новостей, журналисты оттуда пытаются отыскать что-нибудь погорячее. И есть несколько любителей, которые хотят продать отснятый материал «Стар-Вотч» – это натуральный монстр, ко встрече с которым вам нужно хорошо подготовиться. Но есть строгие правила, даже для «Стар-Вотч»: они получили полные права на съемку в домах астронавтов – в разумных пределах, конечно, – и на космической станции, но в любом случае это ваш дом. Вы сами решаете, впустить их, оставить за дверью или выгнать взашей.
Мы с Бренданом улыбаемся. Знание, что у нас есть четкие границы и возможность хоть и небольшого, но контроля над своей новой жизнью, немного успокаивает.
– Так почему же сейчас здесь никого нет? – спрашивает папа, на его лице отражается разочарование. Как будто он даже предвкушал нападки со стороны прессы.
Брендан смеется.
– НАСА как раз сейчас проводит пресс-конференцию, где освещает важные новости программы, поэтому все камеры собрались в городе. Пресс-служба обманом заставила их думать, что мы объявим там имя последнего астронавта; по сути, именно поэтому они сразу на вас здесь не набросились. Не волнуйтесь, сначала мы дадим вам спокойно обустроиться.
Даже отсюда я слышу вырвавшийся у мамы вздох облегчения. Когда наши взгляды встречаются, на ее лице появляется легкая улыбка. Даже если папа не полетит, это будет захватывающее приключение.
– Все, кто работает в НАСА, сталкиваются с такими проблемами? – спрашиваю я.
– Ну, я от внимания журналистов не страдаю. Поскольку новости об образцах почвы, над которыми я работаю, не вызывают особого восторга. – Он хихикает, пронзительно фыркнув в конце. – Однако всем астронавтам приходится иметь дело с прессой. Они… то есть вы… вызываете особенный интерес.
– Мне кажется, работа с образцами почвы тоже может быть интересной, разве нет?
– Моя команда именно так и думает, но я сомневаюсь, что широкая публика с нами согласится. По крайней мере пока. – Он пожимает плечами. – Марсоходы присылают тонны отличных данных, но сделать они могут не слишком много: первые образцы у нас появятся после полета «Орфея-6», и только тогда мы сможем провести настоящие тесты, изучить почву в лаборатории и тому подобное.