- Кому не сдаются? - жарко шепнул я, подступая вплотную.

- Никому!! Ни... ко... М-м-м...

Вопль Агнессы потонул в сладком поцелуе. Я прижал ее к себе одним сильным движением и впился в губы, настойчиво, яростно. Решительно сминая все сопротивление Агнессы. Стремясь показать всю ту гамму чувств, что сейчас испытывал. Все то желание, которое разъедало меня изнутри и заставляло вновь и вновь касаться, стискивать в объятьях, углублять поцелуй и срывать с губ тихие стоны.

По телу словно жидкий огонь разлился, когда Агнесса неуверенно обняла меня за шею и зарылась пальцами в волосы. Сначала невесомо, словно бы сама не до конца понимала, хочет ли этого. А потом ощутимо проводя кончиками пальцев по шее и ниже, к спине, вызывая у меня тем самым легкий озноб.

Она наконец-то отпустила себя и позволила себе быть в моменте "здесь и сейчас". Раствориться в эмоциях, довериться, раскрыться. Чувствовать, принимать и отдавать. Надо было взять себе на заметку почаще затыкать ее поцелуем - действенный способ, оказывается.

Я и сам тонул, захлёбывался эмоциями. Все крепче и крепче прижимал Агнессу к себе, напряженный, взвинченный до предела.

Слишком близко. Слишком жарко. Слишком головокружительно.

Прервал поцелуй, лишь когда понял, что еще немного - и я переступлю допустимую грань. Нельзя. Не сейчас. И не здесь.

Провел носом по щеке Агнессы, как хищник, обнюхивающий жертву. Шепнул на ухо:

- Имей в виду, я сейчас останавливаюсь только лишь потому, что не хочу продолжать тут, в столь не романтичном месте. Но если бы мы с тобой были наедине в более подобающей обстановке, то я бы...

Я долго и со вкусом нашептывал Агнессе, что именно сделал бы с ней при других обстоятельствах, и чувствовал, что она даже дыхание задержала, внимая моим откровенным словам. Прикрыла глаза и дышала прерывисто, как после длительного бега. Но оттолкнуть, убежать от меня более не порывалась. Поэтому я продолжал гладить, обнимать, прижимать к себе, и отсутствие сопротивления здорово дурманило разум.

"Попалась. И ты попался, - раздался ехидный голосок Савьера в моей голове. - С потрохами!"

"Попался, - не стал упираться я. - Полностью. С головой".

- Ты моя. Только моя, слышишь? Ты самый сладкий плод, который я когда-либо вкушал. И я хочу испить тебя всю, без остатка.

Я крепко зажмурилась и, кажется, даже перестала дышать на какое-то время. Ой всё! Прощай, мозг!

От поцелуев Салливана горели губы, от его слов звенело в ушах. Картинки, нарисованные его речами, так и стояли перед глазами, и я удивлялась, как я вся, с головы до ног еще не покраснела. К тому явно шло.

Его глубокий голос заставлял вибрировать от желания, его объятья начисто лишали воли.

Я тряхнула головой, прогоняя непристойные мысли прочь. Облизнула губы, все еще ощущая во рту горько-сладкий привкус шоколада. Проклятье, кажется, я больше никогда не смогу есть шоколад, не вспоминая о Салливане...

Руки не слушались. Пыталась отвязать лошадей, но возилась так долго, будто никогда в жизни не выводила лошадей из стойла. Наверное, ужасно глупо выглядела со стороны, но никак не могла совладать с руками.