Командиры башен выдали команды наводчикам, те включили электрогидравлические механизмы подъема стволов.

– Орудия наведены, к стрельбе готовы! – последовали доклады командиров броневых башен.

– По гитлеровским оккупантам – залпом огонь!

– Залп!

Привычно содрогнулась земля, испуганно задрожали скалы, когда четыре огромных ствола извергли клубы дыма, сквозь которые на мгновение проступили багровые сполохи дульного пламени. Бешено крутящиеся снаряды ввинтились в подсвеченное огнем небо, чтобы по широкой дуге упасть на головы немецких оккупантов.

Окраины Евпатории уже были покинуты советскими войсками. Мимо куч щебенки и битого камня, в которые превратились дома, по разбитым в хлам улицам продвигались угловатые «панцеры» и приземистые самоходки. С трудом преодолевали колдобины и воронки полугусеничные броневики. Настороженно, каждый миг ожидая смертельного выстрела русского снайпера из завалов, продвигались немецкие пехотинцы. Сажа на их лицах смешивалась с кирпичной пылью. Только белки глаз выделялись под серым налетом и оскаленные зубы.

Миг – и все переменилось. Яркие огненные вспышки и протяжный грохот, дыбом встающая земля и клубы дыма, закрывшие солнце. На подступах к Евпатории стало больше горелого мяса в обугленной нацистской форме и металлолома, коптящего среди развалин, – таковыми были последствия огневого налета 35-й батареи с мыса Херсонес. А воздух пронзали уже новые сверхдальнобойные снаряды второго орудийного залпа. А за более чем шестьдесят километров от Евпатории на лотки досылания легли уже снаряды из новой серии. Артиллеристы береговой обороны снова работали в уже привычном режиме «живых автоматов».

Евпаторийский ад теперь настал для гитлеровских оккупантов – артиллеристы далекой севастопольской береговой батареи и канониры крейсеров «Красный Крым» и «Красный Кавказ» устроили завоевателям фон Манштейна качественный «огневой мешок», перемалывая гитлеровские подразделения в прожаренный фарш с кровью.

Немецкие, итальянские и румынские подразделения, которые вошли в разрушенный город, оказались зажаты и лишены маневра среди пылающих развалин. А на оккупантов снова сыпались снаряды – наведение обеспечивалось передовыми корректировщиками и артиллерийскими разведчиками. Поэтому точность советской береговой и корабельной артиллерии оказалась поистине убийственной.

В очередной раз впереди наступающих гитлеровцев поднялись дымно-огненные фонтаны взрывов – артиллеристы ударили отсечными залпами, прикрывая свои отступающие войска. Опять немецкие, итальянские и румынские трупы обильно устлали путь, по которому фон Манштейн с упорством дебила рвался к заветному фельдмаршальскому жезлу!

Заградительные отряды НКВД и морской пехоты постоянно контратаковали, буквально цепляясь за каждый камень евпаторийских развалин. С лицами, потемневшими от пороховой гари, в полосатых тельняшках советские морпехи рубились врукопашную с отчаянной яростью – штыками и прикладами, ножами и саперными лопатками, камнями и даже голыми руками. Они были готовы и мертвыми вцепиться в глотку ненавистным оккупантам! Бойцы Госбезопасности НКВД СССР не уступали морской пехоте в доблести, но сражались с «более холодной головой». Их снайперы выбивали гитлеровских командиров, но если дело доходило до рукопашной, то выучка «госбезопасников» позволяла им сражаться на равных даже с особо подготовленными немецкими подразделениями.