– Девочка… где?.. – тяжело опираясь на меч, прохрипел возвышающийся над ним Хакмар.

Донгар только по-оленьи мотнул головой в сторону убегающей:

– Вон… уносит ее… Ингама…

Скорчившаяся у могилы полузасыпанная фигура шевельнулась, посыпались комья земли, и выглянуло до черноты перемазанное женское лицо.

– Тута я… – послышался рядом непривычно тихий и кроткий голос, совсем не похожий на обычные скандальные вопли Ингамы. – Нельку-то уже забрать можно или как, а, почтенные и уважаемые черные мальчики из Нижнего мира?

– На себя-то поглядите, тетенька, – кто тут чернее! – невольно огрызнулся Хакмар… и тут же замер с открытым ртом, глядя вслед торопливо поспешающей прочь женщине. – Если Ингама тут, то кто тогда… – не договорив, он сорвался с места и с обнаженным мечом в руке ринулся в погоню. – Эй ты, а ну, стой! Стой, кому сказано!

Женщина оглянулась на мгновение и тут же припустила еще быстрее, но Хакмару и этого было достаточно.

– Да это ж та толстая ведьма, что с твоей албасы прилетала! – завопил он, завидев широкую физиономию да выбившуюся из-под капюшона парки синюю прядь.

Донгар молча пронесся мимо – земля перед улепетывающей теткой вздулась горбом, отрезая ей выход с кладбища. Ни на миг не сбавляя бега, та окуталась голубоватой дымкой – и со свистом взвилась в небо, унося с собой спящую девочку. Донгар заорал…

Поток резко пахнущей воды, темной, как сажа, и густой, хлынул на улетающую жрицу прямо из Ночного воздуха! Черная вода бешено зашипела, столкнувшись с Огненным ореолом вокруг толстухи – и полыхнула алым! Вопя, жрица шлепнулась на землю, как ворона с опалеными перьями! Воздух рядом с ней глухо чпокнул – из пустоты высунулась тонкая девичья рука с крючковатыми, отблескивающими сталью когтями. И вцепилась толстухе в волосы прямо сквозь капюшон парки!

– Бросай девочку! Бросай, Синяптучка, кому говорю! – раздался яростный вопль, и из воздуха вывалилась Аякчан. Длиннющими черными когтями она ухватила растрепанные грязно-синие патлы толстухи и принялась бешено их трясти. Да она сейчас все имеющиеся души из этой синей поганки вытрясет! Мало она в школе девчонок мучила, теперь за совсем маленьких принялась! Рыча, как разъяренный медведь, Аякчан остановилась… Что-то было не так, что-то… Синяптук не орала, не визжала и не пыталась сопротивляться – это Синяптук-то! Толстая наставница болталась в ее хватке, как тряпичная кукла, и физиономия у нее была безучастной и равнодушной: выпученные и неподвижные, как пуговицы, глаза, застывшая полуулыбка на слишком красных, будто вымазанных кровью губах, и волосы… Аякчан стало мерзко – волосы, в которые она вцепилась, были сухими и крошились под пальцами, как тысячедневная пыль. А еще от Синяптук веяло жаром, как от разогретого чувала!

Аякчан невольно попятилась, отстраняя странно изменившуюся мальвину на расстояние вытянутой руки… Сверху обрушился истошный визг, и что-то черное и растопыренное, похожее на громадную летучую мышь, рухнуло между ней и Синяптук. Аякчан показалось, что ей заехали в грудь осадным бревном! Ее швырнуло в сторону, она перекувырнулась через голову и, как сброшенная с высоты лягушка, ляпнулась у самых ног Хакмара.