— Если это та…та…так, то мы до…до…дол-жны как-то по…по…помешать им! Но у нас нет вре…вре…времени! — чуть не заплакал от отчаяния Додо.

— Тогда давай поспешим к Гуги и, как только вернемся в Венецию, расскажем все Нине и вместе поищем решение.

И Фьоре побежала к зарослям камыша, где их ждала птица Шестой Луны.

Ее страхи, что коварный аббат может теперь постараться завладеть алхимическими тайнами Тадино, имели реальное основание. Сикурио Фасторио после нескольких неудачных попыток смог-таки воспользоваться своим Орибанто, прежде чем упасть в глубокий обморок. С помощью молниеносных лучей прибора он улетел прочь, вернувшись с позором во дворец своего обожаемого князя. Но он был уверен, что Каркон высоко оценит идею разграбить секретное логово мудрого алхимика, лучшего друга ненавистного князю Михаила Мезинского.

— Давайте не будем гадать о том, что стало с аббатом. Мне хочется скорее добраться до дома. Суспензия Оживляющая очень тяжелая, к тому же и мне не терпится доставить еек Рокси, — взмолилась уже уставшая от путешествия Соль Морская.

Идущий следом за Фьоре Додо одобряюще улыбнулся мисочке, полной алхимического крема, неся ее бережно, словно хрупкую драгоценность. Гуги ждала лежа на земле и, завидев их, издала крик радости.

Взобравшись на ее позолоченные крылья, ребята бросили прощальный взгляд на спокойные воды озера Тразимено. Солнце стояло высоко в безоблачном небе. Полет в Венецию был недолгим. Додо лежал на мягких перьях Гуги, свернувшись калачиком и не выпуская мисочку из рук, а ветер ласкал ему лицо. И думал он лишь о том, что скоро жизнь их белокурой подруги будет спасена.

Заснувшую Нину вывела из оцепенения мысль о Ческо. Но и улыбке друга, всплывшей в памяти, не удалось прогнать из нее образ Ливио. Ярость и радость. Любовь и ненависть. Нина испытывала клубок чувств, которые нарушали ее алхимическое равновесие.

Она поднялась с табурета под внимательным взглядом Платона и направилась к большому сейфу, покрытому красным лаком: ей захотелось еще раз посмотреть на Биккьо, знаменитый магический кубок Камостиллы!

Она сгорала от любопытства, ей не терпелось каким-то образом использовать инструменты и предметы своей далекой родственницы, которая, как надеялась девочка, прилетев, поможет ей решить мучившие ее проблемы. Сейчас Нина особенно нуждалась в добром совете. Мысли вновь спутались, пока не победила одна, остановившая ее на полпути:

«Фьоре и Додо должны уже скоро вернуться. Интересно, удалось ли им получить Суспензию Оживляющую? Жизнь Рокси висит на волоске, и я не могу продолжать борьбу с Карконом с такой занозой в сердце».

Синие глаза Нины затянуло грустью. Она вновь взяла в руку медный медальон, в очередной раз задавшись вопросом: для чего служит Абсинтиум? Девочка повернулась к говорящей Книге, собираясь подойти к ней, но ее отвлекло настойчивое мяуканье кота, не сводившего глаз с ящика лабораторного стола. Внезапно ящик открылся, и стал виден лежащий в нем небольшой искрящийся шар. Платон зашипел, топорща усы и выгибая спину. Удивленная Нина протянула к шару руку, намереваясь потрогать его. Как только она коснулась шара, тот лопнул, разбросав искры и оставив на дне ящика свиток пергамента. Нина развязала стягивающую свиток ленту и развернула его. Это было письмо от деда Миши. Девочка вздохнула: «Дорогой дед, спасибо за то, что ты написал мне. Как мне хочется почувствовать тебя рядом!» И принялась читать письмо.