В подвальном помещении тира было просторно, сухо и светло.

— Господа, я не знаток в дуэльных правилах, поэтому предложите самые простые из них.

— Расстояние — 15 метров. Стреляете на счет три, — неожиданно подал голос до этого молчавший поручик-артиллерист.

— Согласен. Граф, вас все устраивает?

— Да.

Он был бледен, но держался молодцом. Мы разошлись на отмеренное нам расстояние. Встали на позиции.

— Господа, начинаю отсчет. Раз. Два. Три!

Долгие и упорные тренировки заложили в меня программу мгновенного срабатывания боевых рефлексов на любого рода опасность в любой обстановке. Вот и сейчас мое тело было "заряжено" на успешное выполнение задачи, которая стояла передо мной. Все словно произошло само собой. Пуля ударила по револьверу графа в тот самый момент, когда он только начал жать на курок. Поручик невольно вскрикнул, когда револьвер, выламывая пальцы, вылетел из его руки. Его крик приковал внимание зрителей только на мгновение, чтобы убедиться, что тот не ранен, после чего все уставились на меня. Так маленькие дети, смотрят на фокусника, после того как тот на их глазах достал из шляпы кролика.

— Господа, вам был сейчас продемонстрирован пример стрельбы, приближенной к боевым условиям. Поручик, я вам признателен за то, что вы помогли демонстрации наглядного урока, который без сомнения всем вам пойдет на пользу. Вы со мной согласны, граф?

Поручик, массажируя руку, ничего не сказал, только на губах появилась кривая усмешка, зато ухмылки, появившиеся на лицах остальных офицеров, были совсем другого рода. Они явно получили удовлетворение от унижения графа, которого, теперь это было ясно видно, недолюбливали. Я повернулся к ним.

— Какие выводы, можем сделать из всего этого, господа?, — я сделал небольшую паузу, привлекая еще большее внимание к своим словам. — Самообладание плюс постоянные тренировки и хорошо развитая или природная реакция. Это и есть три составляющих, на которые должен опираться хороший стрелок. Так какие приемы стрельбы вам показывал господин Маркин?

— Уж точно не такие, как вы, господин Богуславский, — с восхищением в голосе сказал офицер в звании штабс-капитана. — Где вы так научились стрелять, позвольте узнать?

— Извините, но у нас и так ушло много времени на пустые разговоры. Приступим, господа, к стрельбе по мишеням, после чего я постараюсь указать вам на возможные ошибки.

Закончив занятия, я вышел из тира последним, и сразу наткнулся на поджидавшего меня графа. Его поза и лицо выражали вызов, но при этом нетрудно было заметить, как из-под этой маски гордой непринужденности просачивался страх.

— Мне не нужна милостыня, господин Богуславский!

— Вы горды и самолюбивы безмерно, а это грех. Так бы сказал мой один знакомый священник. Но не я.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что уже сказал.

— Извольте объяснить свои слова, сударь!

— Это вы зря, граф, — неожиданно раздался знакомый голос за нашими спинами. — Извините, господа, что вторгся в вашу беседу, но лучше сделать это сейчас, прежде чем дело дойдет до взаимных оскорблений.

Мы оба обернулись. К нам подходил Пашутин.