– Дима, ты не прав! – вступилась за меня свекровь. – За примером как раз лучше идти куда-нибудь подальше. Анечка, бросив мужа и двоих деток, три дня назад улетела в Амстердам. С каким-то голландцем. Мне Катюша, ее соседка, рассказывала. С этим голландцем Анечка в очереди в кассу универсама познакомилась. Они забыли, кто за кем стоял. Пока выясняли – он не очень чисто говорил по-русски, заодно обсудили погоду. Голландец сначала думал, что она пенсионерка. Потом пригляделся и… Словом, надоела Анечке жизнь в кухонной клетке. Так в записке и написала. Теперь Виктор сам хлопочет. На нем два двадцатитрехлетних оболтуса – ну настоящие близнецы! Даже картошки в мундире сварить не могут. Слава богу, у отца какие-то элементарные знания по добыванию пропитания с давних пор сохранились. Помнит, откуда оно берется. Да и реклама помогла. Купил лапши «Доширак», ею и кормятся. Вот так: Анечка хлопотала, хлопотала… А Виктор схлопотал!
– Надеюсь, Ирина уматывает не в Амстердам. – Муж взглянул на меня с подозрением, слегка приправленным чувством юмора. – Мне только непонятно, почему она не сообщила об этом заранее?
– А мы у нее сейчас спросим! – заявила я, взглянув на себя в зеркало и поправив волосы. – Ирина Александровна, Дмитрий Николаич интересуется, почему вы не сообщили неприятную новость о своем планируемом отъезде вчера?
Ответила за меня свекровь:
– Так вчера, когда Ирочка приехала, мы всё Моцарта хоронили. А потом этого, как его – Хохланда. Она тебя расстраивать не хотела. Но со мной советовалась.
Я благодарно улыбнулась в зеркале отображению моей второй мамы. Димка удивился, сказанное проглотил и заворчал уже на другую тему – завтрака.
А вот от Аленки отбиться не удавалось. Дочь на полном серьезе собралась ехать с нами. Более того, Димка, наступив на горло собственной песне о моем легкомыслии, решил лично доставить нас в Шереметьево, а затем на автовокзал, попутно удивляясь, с каких это пор самолеты из Барнаула стали прибывать в аэропорт международного назначения.
Алена призадумалась, взглянула на меня, похлопала ресницами и ускорила темпы сборов, громко ворча, что в Домодедове идет массированный ремонт взлетно-посадочных полос, о чем давно знают все мало-мальски осведомленные люди. Затем, перехватив меня по дороге к Наташке, куда я заспешила за добрым советом, как избавиться от Димкиной опеки, ставившей под угрозу успех задуманной операции, дочь заявила, что ей лучше всего сразу рассказать всю правду.
Я все еще слабо отбрыкивалась, когда навстречу с крыльца вылетела Наташка, уверяя мужа и сына, что им уже к вечеру надоест ее постоянное присутствие. Следом за ней вылетела боксериха Денька и радостно запрыгала вокруг нас, как будто не виделись с год. Мы сразу умолкли.
– В общем, так, – не обращая внимания на Алену и аккуратно отпихивая ногой собаку, прошипела подруга, с силой утягивая меня за руку к калитке, открывающейся прямо в сосновый лес. – Для моих: я еду исключительно у тебя на поводке… Нет. На поводу!.. Именно у твоей стародавней знакомой, находящейся на лечении в нашей клинике, возникла необходимость переправить дочь к бабушке в Касимов. Борису надоела моя благотворительность, и он включил стоп-сигнал. В том плане, что либо он, сын и дом, либо мое очередное благодеяние. Я, естественно, выбрала его, Лешку и дом. К ним я, что называется, уже как-то привыкла… Поэтому пора бы немного от них и отдохнуть. Попросила, чтобы дорогой муж сам отказал тебе в помощи. Моей и своей. Закрой рот и иди к Борису. Твоя задача – дать себя уговорить пойти на жертву с его стороны, то есть отпустить меня в Касимов. А уговаривать он начнет прямо с порога. На тебя без слез не взглянешь. Этакий ангел во плоти. Только не забудь, что тебе надо согласиться. А то сдуру проявишь благородство… И не забудь попросить его не информировать Димку, что это твоя подруга обратилась к тебе с просьбой. Скажи, что Димка ее терпеть не может. Она, в свое время, была убеждена, что ваш брак – ошибка.