— Вот они! — воскликнул Тремаль-Найк сдавленным голосом.

Каммамури бросился на него и, собрав все свои силы, удержал, зажав ему рот.

— Ни шагу дальше! — сказал он быстро.

Тремаль-Найк обернулся к нему, оскалив зубы.

— Что это значит? — спросил он с бешенством.

— Если тебе дорога жизнь твоей Ады, ни шагу дальше, — повторил маратх, удерживая его.

— Пусти меня, Каммамури, пусти меня! Я горю… я в бреду!

— Именно поэтому я и не хочу, чтобы ты шел вперед. Если ты ворвешься в эту пещеру раньше времени, мы погибнем. Остановись, хозяин, мы спасем ее все равно.

— Ты уверен? У меня сердце страшно колотится и кровь кипит. Я готов кулаками разбить эти стены и похоронить под обломками всех этих извергов. Ты слышишь?.. Разве ты не слышал этот душераздирающий крик?

— Я ничего не слышал; тебе показалось.

— Мне показалось? Нет, я слышу ее голос.

— Это бред. Успокойся, хозяин! Возьми себя в руки, если хочешь спасти ее.

Каммамури отпустил Тремаль-Найка, и они углубились в пещеру. Вскоре они остановились за огромной колонной, откуда могли все видеть, оставаясь сами незамеченными.

Странное зрелище предстало их взорам.

Перед ними открылась обширнейшая пещера, выдолбленная в красном граните, наподобие наземного храма. Двадцать четыре колонны, украшенные причудливыми скульптурами богов и диких зверей, поддерживали своды ее.

По четырем углам пещеры стояли статуи Шивы, а посередине — чудовищная богиня с красным языком, высовывающимся изо рта, и ожерельем из черепов, подобная той, какую Тремаль-Найк видел в пагоде.

Со свода, покрытого барельефами, представляющими сражения, свисали многочисленные бронзовые лампы, рассеивающие какой-то бледный, голубоватый, мертвенный свет.

Сорок полуобнаженных индийцев с одинаковой татуировкой в виде змеи на груди, и шелковыми арканами вокруг бедер, сидели вокруг нее, скрестив ноги, безмолвно уставившись на это чудовищное бронзовое божество. Рядом с одним из них лежал на полу огромный барабан, в который он ударял время от времени, заставляя его глухо рокотать под сводами пещеры.

— Ада!.. — прошептал Тремаль-Найк, окидывая взглядом пещеру. — Где моя Ада?..

Луч радости сверкнул в его глазах.

— Жертвоприношение еще не началось! — воскликнул он. — Хвала Шиве!

— Не говори так громко, хозяин, — прошептал Каммамури, сжимая шею тигрицы. — Если все туги, которые живут в подземельях, уже здесь, то похитить твою Аду нам будет нетрудно.

— Да, да, мы спасем ее, Каммамури! — возбужденно воскликнул Тремаль-Найк. — Мы устроим здесь страшную резню.

— Тихо…

Барабан ударил двенадцать раз, и все присутствовавшие встали, как один человек.

У Тремаль-Найка сжалось сердце, и он схватился за колонну, боясь, что не сможет сдержаться.

— Полночь! — сказал он сдавленным голосом.

— Спокойно, хозяин, — еще раз повторил Каммамури, хватая его за пояс.

Дверь с протяжным скрипом открылась, и высокий худой жрец с лицом, окаймленным черной бородой, одетый в богатое платье из желтого шелка, вошел в пещеру.

— Привет Суйод-хану, Сыну священных вод Ганга! — хором воскликнули сорок индийцев.

— Пусть здравствует Кали и ее дети! — ответил жрец мрачным голосом.