— Хорошо, Каммамури, поплыли, — торопил Тремаль-Найк, снедаемый нетерпением. — Каждая минута для меня, точно кинжал в сердце: я весь дрожу при мысли о той страшной опасности, которая угрожает Аде. Как ты думаешь, нам удастся спасти ее?

— Думаю, да, хозяин, — ответил Каммамури, направляя лодку на середину реки. — Эти люди, наверное, надеются, что негодяй сделал свое черное дело.

— А если мы опоздаем?.. Я не переживу такой катастрофы.

— Успокойся, хозяин. Кто знает, может, Манчади преувеличивал.

— А вдруг это правда? О моя бедная Ада!..

— Тихо, хозяин, нас могут услышать.

— Да, Каммамури — молчу.

Тремаль-Найк улегся на носу рядом с тигрицей, а Каммамури на корме, с веслом в руке, пытаясь управлять лодкой.

Ураган удваивал свою ярость; ветер страшно ревел в джунглях, гром грохотал без остановки, а среди облаков беспрерывно сверкали прихотливые зигзаги молний.

Лодка, влекомая ветром и течением, летела, как стрела, опасно лавируя между тростниками, наталкиваясь то на маленькие островки, невидимые в ночной темноте, то на стволы деревьев, которые беспорядочно неслись по течению.

Тщетно Каммамури старался держаться середины реки, а Тремаль-Найк пытался успокоить тигрицу — напуганная громом и блеском молний, она сердито рычала, бросаясь с одного борта лодки на другой, грозя опрокинуть ее.

В десять часов вечера Каммамури заметил яркий огонь на берегу реки, менее чем в трехстах шагах впереди лодки. Не успел он сказать об этом, как послышалась рамсинга, которая протрубила три раза и в разных тонах.

— Внимание, хозяин! — закричал он, перекрывая своим голосом весь этот адский грохот и шум.

— Ты никого не видишь? — спросил Тремаль-Найк, сжимая тигрицу за шею левой рукой, а правой выхватывая пистолет.

— Нет, хозяин, но огонь зажжен, чтобы следить за рекой. Будем настороже: рамсинга, возможно, известила о нас.

Лодка быстро приближалась к огню; это была груда сухого бамбука, который ярко горел, освещая оба берега реки.

— Хозяин, смотри! — вдруг сказал Каммамури.

— Тихо! — прошептал Тремаль-Найк.

Два полуголых человека неожиданно выпрыгнули из куста муссенды. В руках у них были карабины, вокруг пояса обернуты арканы. На груди отчетливо виднелась голубая змея с головой женщины.

— Посмотри-ка туда! — закричал один из них. — Видишь?

— Да, — ответил другой. — Это груда бамбука, которая плывет по течению.

— Ты думаешь?

— А что же еще?

— А вдруг под ним кто-то прячется?

— Там никого не видно.

— Тсс!.. Мне послышалось…

— Рычание, кажется?

— Точно. Неужели там в середине тигр?

— Счастливого ему пути.

— Не торопись, Хука. Человек, которого Манчади должен был задушить, имеет тигра.

— Ого, а я и не знал! И ты думаешь, что там этот человек со своим зверем?

— Все возможно. Он хитер и отважен.

— И что ты хочешь делать?

— Обнаружить его выстрелом из карабина. Целься пониже.

Каммамури и Тремаль-Найк отчетливо слышали этот диалог. Видя, что туги подняли карабины, они бросились на дно лодки.

— Не отвечай, хозяин, — сказал маратх. — Или мы погибли.

Два выстрела пробили бамбук. Тигрица подпрыгнула с грозным рычанием.

— Спокойно, Дарма, — уговаривал Тремаль-Найк, удерживая ее за шею.