командир 3-й Иркутской стрелковой дивизии
полковник Ракитин
– Василий Александрович, красные хорошо укрепились, в лоб их не взять, – сумрачно произнес командир егерского батальона капитан Дубов и потер рукавицей красные обмороженные щеки.
– Сам вижу, Федор Николаевич, – полковник Ракитин еще раз прижал к глазам трофейный, еще с германской войны, цейсовский бинокль, тщательно рассматривая развернувшуюся перед ним батальную картину. Было видно, что большевиками сейчас командовал «военспец» – так называли бывших офицеров, что служили у красных.
На севере непроходимый кустарник, деревня укреплена, из нее стреляют не менее десятка пулеметов, обрывистый берег Оки высок, на нем из снега сооружены окопы. Такие же укрепления в центре, тоже с десятком станковых пулеметов, патронов отнюдь не экономят, гады!
С юга небольшой кусок тайги примыкает к железной дороге, на которой стоят чешские эшелоны – там большевики фланг вглубь увели, да еще, судя по навалам бревен, засеку сделали, ни конному, ни пешему прохода нет, да еще в прикрытии тех же «максимов» до чертиков поставили. Ситуация сложнейшая, где наступать и прорываться?! Как в русской поговорке – что пеньком сову, что сову об пенек!
Выходя утром из Кимильтея, он знал, что красные в очередной раз поставили заслон. Но надеялся, что авангард под командованием капитана Зилова, командира 10-го Байкальского полка, куда, кроме его стрелков, вошли кавалерийские дивизионы иркутян и воткинцев – всего четыре с половиной сотни штыков и сабель поровну, – собьет его с ходу. Не удалось – слишком плотным оказался пулеметный огонь, да часто вспухали в морозном синем небе белые облачка шрапнелей.
Дороги на Зиму, до которой оставалось едва три версты (он хорошо видел станцию с чешскими эшелонами и бревенчатые дома раскинувшегося поселка), не было. Путь был плотно закрыт противником – до трех тысяч штыков при трех пулеметных ротах и артиллерийской батарее. В другое время он и не пытался бы атаковать – у него не дивизия, а одно название, в полках самое лучшее по двести бойцов, егерей сотня, да столько же всадников – батальон по довоенному штату. Плюс одна-единственная уцелевшая в пути, артиллеристы чуть ли не на руках от самого Красноярска тащили, трехдюймовая пушка артдивизиона. И тысячи боеспособных офицеров и солдат не наберется. Но пробивать дорогу на Иркутск нужно, и дивизия стала привычно расползаться в реденькие стрелковые цепи.
Рядом разворачивалась Воткинская дивизия, примерно такого же состава, вот только пушек рабочие вывезли намного больше – две лежали разобранными на санях, а две занимали огневую позицию, правда, снарядов к ним кот наплакал, по десятку на ствол. Вот и вся сила, вернее, немощь, что была у полковника Ракитина для прорыва хорошо укрепленного большевицкого фронта. Вообще, Зиму атаковать планировали только завтра, одновременно и с юга, откуда должна была подойти колонна генерала Сахарова. Объединенных сил хватило бы, но северная группа по тракту пошла быстрее, солдаты, видевшие воскресшего главкома Каппеля, словно забыли об усталости – вот и явились к Зиме на день раньше намеченного по плану. И медлить с атакой нельзя – на суровом январском морозе солдаты застынут, а это страшнее потерь от любых пулеметов.