— Можем устроить тут детскую для Вероники, а можем уступить эту комнату нам… детскую устроим в другой, с балконом.

Молчу. Не хочу делать этот бессмысленный выбор.

— Лиана! — рявкает он внезапно. — Что за мать его, игнор ты включаешь?!

Он хватает меня за предплечья и резко дергает на себя, заставляя отвернуться от окна и посмотреть ему в глаза.

— Я что не заслужил человеческого общения?! Я был груб с тобой, не справедлив, я бил тебя?! Обижал?!

— Нет… — сипло отвечаю я, потому что мне страшно от его злого голоса и злого тона. И зачем только разозлила его на свою голову?

— Тогда почему ты так себя ведешь? Чем я заслужил такое к себе обращение? Я всю эту неделю на цыпочках перед тобой хожу, стараюсь понравиться тебе, изо всех сил заслужить хоть чуточку внимания. Я не заслужил его?!



Я с ужасом всматриваюсь в его потемневшие от злости глаза. Боюсь его физических действий, расправы… Но он поступает иначе.

Заключает меня в объятия так, что еще немного и мои плечевые суставы хрустнут изломанными. Он тянется к моему подбородку и зафиксировав огромной ладонью, притягивает к себе, сминая губы во властном поцелуе. Он терзает мой рот, проталкивает язык во внутрь, стараясь завоевать как можно больше капитулированного пространства. Руки его тоже не бездействуют, они хватают меня под бедра и притягивают к себе, поднимая. Он попросту берет меня в руки, не обращая внимания на мой протест, на мои слабые попытки стучать кулачками по его стальной груди, царапать через дорогую ткань пуловера его плечи.

Ему, этому огромному медведю, совершенно наплевать на мои чувства. И так будет каждый раз, когда ему заблагорассудится. И это — самое страшное.

Меж тем, зверь одергивает штору, и сажает меня на широкий подоконник, вклиниваясь меж разведенных в стороны бедер. Оставив мои губы, теперь он принимается за пульсирующую жилку на шее, шумно дыша и оглушая меня своим колотящимся сердцебиением.

Лиана

«Выронит или нет?» — стучит в висках, ведь снова я прижата к хрупкому оконному стеклу. А вдруг сейчас оно треснет и я упаду? Точно не поймает, а я не выживу второй раз…

— Отпусти! — вскрикиваю я, вытолкнув его наглый язык, что точно кляпом закрывал мои губы.

— Конечно, может не мое дело, — вдруг басисто раздается близко, — но девушке явно не нравится твое поведение, Полянский.

Зверь отпускает меня. Осторожно ссаживает с подоконника и только тогда я могу взглянуть на своего внезапного защитника. Македов смотрит на меня сочувствующе, а потом переводит полный ненависти взгляд на Зверя. Ладони его при этом быстро собираются в огромных размеров кулаки.

— Всё в порядке, — так же зло отвечает ему Полянский.

— Точно? — возвращается защитник взглядом ко мне.

Я киваю. А что я могу сделать иначе? Сказать, что боюсь отца своей дочери до одури? Или поведать ему как была растерзана и сломлена им несколько лет назад? Или о шантаже? Ничего подобно мне делать нельзя, а посему, помог сейчас, остановил Зверя, и это всё, из того чем можно мне помочь в этой ситуации.

Накалившуюся атмосферу как всегда разрежает вбежавшая Вероника: