– А чего ты хочешь?

– Радимичей и дреговичей.

– Я не владею ими.

– Они платят тебе дань. Ты выступаешь их защитником. Я мог бы их и так взять. Но мне не к спеху было, да и не вижу смысла конфликтовать с тобой на ровном месте.

– Очень легко платить тем, что тебе не принадлежит, – улыбнулся каган. – Еще пять лет назад я бы возмутился, а теперь отдаю тебе их с легким сердцем. Забирай.

– Но это еще не все.

– Не все?

– Нет, конечно, – улыбнулся Ярослав. – Каганат ослаб. От тебя отвернулись все, кроме меня. Сегодня я разобью твоих врагов. Но что будет завтра? Мне снова идти на помощь? В принципе, я не против. Но это не отношения союзников.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что тебе придется назвать меня старшим братом и признать себя моим вассалом.

– ЧТО?!

– Мне не нужна степь. Тебе не нужен лес. Мне нужно, чтобы ты стоял здесь и сдерживал штормовые порывы степи. Но у тебя для этого недостаточно сил. И взять их неоткуда. Что говорит только об одном – тебе самому нужна защита. Моя защита. И моя помощь.

– Ты понимаешь, что просишь? – зло прищурился Захария.

– Я? Прошу? О боги! Ты ослышался. Я не прошу. Я предлагаю. Жизнь тебе и твоим потомкам. Ведь принеся мне вассальную клятву, ты и твои наследники смогут сохранить власть над каганатом. Ибо за тобой будет нависать моя тень и никто в здравом уме не посмеет твое положение оспорить.

– Хорезмшах предложил мне то же самое.

– Потребовав при этом принять ислам?

– Да…

– Мне все равно, в кого ты веришь. Твоя вера – твое личное дело. Но видит Великое Небо, твой бог тебя не защищает, как и их вера не защитит их. Впрочем, как я уже говорил, мне все равно, во что ты веришь. Для меня – любой бог, это лик Всевышнего, проявляющий себя так или иначе. Какие-то лики сильны, какие-то слабы, какие-то подходят степным племенам, а какие-то им совершенно бесполезны. Пути Всевышнего неисповедимы. Для чего он проявляется через того или иного бога, ведомо только ему.

– А какую веру исповедуешь ты?

– Во Всевышнего. Он столь величествен, что не может проявляться на земле в своей первозданной природе. Мы слишком ничтожны для этого. И способны видеть его только в ликах, коих бесконечное множество. Это и Великое Небо, и Арес, и Мардук, и Кришна, и даже Нефритовый Император. Все это – одно и то же существо – Всевышний, единый и многообразный одновременно. Он – это все. Он – это ты, я, трава, конь, что только что заржал, муха… и так далее. Он так проявляется. И глупо называть одно из его проявлений верным, а остальные отрицать. Это то же самое, что отрицать все свое тело, прославляя лишь руку или ногу.

– Твоя вера… она необычна для ромейца…

– А что в ней необычно? Во всех своих делах я обращаюсь ко Всевышнему. Просто не стесняюсь обращаться к тем его ликам, какие нужны в этом конкретном деле. А не по обыкновению некоторых просить сына рыбака о победе в войне или каменщика совета в рыболовстве. Согласись, кто не умеет ездить верхом, вряд ли сможет в этом деле выступить добрым советчиком.

– С этим сложно не согласиться, – улыбнувшись кончиками губ, ответил Захария.