– Об этом я узнал только от тебя. В степи говорили о великой битве. И о том, что ты победил, но не стал добивать врага. Многие в степи посчитали это за слабость. За то, что вы сражались наравне, и мадьяры, проиграв, нанесли тебе тяжелые потери.

– Ясно, – безучастно произнес Ярослав.

«Вся степь следила, значит, – пронеслось у него в голове, а золотые глаза полыхнули новой вспышкой ярости. – Как шакалы…» – подумал Ярослав, но никак не выразил словами своего раздражения.

– К бою! – громко скомандовал консул Нового Рима. А потом повернулся к наместнику Херсонеса и добавил: – Идите на свой корабль. Держитесь в стороне. Ваши суда не пригодны к морскому бою, и я не вижу смысла в лишних потерях среди подданных Империи.

– Да, цезарь, – покорно кивнул наместник и поспешил к шлюпке, что трепыхалась строптивой козой, болтаясь на привязи у борта «Черной жемчужины».

Как только наместник Херсонеса спустился в шлюпку со своими людьми и отвалил от борта, вся дюжина джонок Ярослава начала перестраиваться. Так же, как и в проливе Карпатос, они встали в колонну. И, подняв все возможные паруса, пошли вперед, стараясь набрать как можно большую скорость. Ибо масса, скорость и высокие борта были для них основой защиты от превосходящего числом противника.

Византийские же корабли притормозили и стали ожидать в стороне окончания схватки. Да какой схватки – избиения младенцев.

Ордер кильватерной эскадры пошел по касательной к надвигающемуся на него москитному флоту. Больших кораблей там не было. Лишь то, что годилось для пиратства в прибрежных водах. Потому как византийские дромоны все еще доминировали в регионе и с ними никто не хотел связываться. И слова Ярослава о том, что дромоны наместника не пригодны к морскому бою, задели византийца, что пошел за ним в поход на Дон. Но ровно до того момента, как он увидел, какой ужас начался среди врагов этого страшного человека.

То там, то здесь вспыхивали небольшие суденышки от попадающих в них небольших керамических снарядов пращей. Бесконечным роем сыпались зажигательные стрелы, которые в этот раз Ярослав решил снабжать еще и свистящими втулками. Дорого. Но эффект от психологического давления того стоил.

А те несчастные, что подходили слишком близко к кильватерному ордеру больших джонок, знакомились с сулицами. С БОЛЬШИМ количеством сулиц, которые обильно летели в них сверху, с высоких бортов.

Эскадра Ярослава шла по широкой дуге, заходя с юга и стараясь отрезать москитный флот от берега. Дерзко. И непонятно. Поначалу непонятно. Когда же весь южный фланг этой толпы суденышек заполыхал, а вода между ними наполнилась трупами и спасающимися вплавь, то было уже поздно что-то предпринимать. Момент был упущен. И остановить ордер не представлялось возможным.

Джонки заходили к берегу под довольно острым углом к ветру, а потому не очень быстро. Развернувшись же на северо-запад, они поймали ветер и стали разгоняться, став практически неуязвимыми для противника. Слишком быстрыми, чтобы нормально свалиться с ними в свалке. Слишком высокими, чтобы запрыгнуть на борт и сойтись в абордажном бою. И слишком тяжелыми, чтобы остановить эти неудержимые «корыта», кажущиеся на первый взгляд до крайности медлительными и неповоротливыми.