— А зачем ты сидела на одних салатах?

«Шейри, сигнал микрофона глушат!» — послышался обрывающийся голос шефа.

И я улыбнулась тому, кто несомненно, а у меня уже не осталось сомнений, был Гесом Майерсом. И смотрел он сейчас вовсе не взглядом рубахи-парня с собачкой, он смотрел пристально и оценивающе, тем жутким взглядом, который я ощутила в парке.

Итак, кадет Шейри Дейр, перед тобой опаснейший работорговец современности и твоя задача влюбить его в себя.

Я вздохнула, опустила взгляд, затем робко глянула на ублюдка из-под полуопущенных ресниц, и честно призналась:

— Не хочу об этом говорить.

Ирд отреагировал приподнятой бровью, я же, подойдя, села на диван рядом с ним, отбросив все сомнения, сразу же взяла эклер, и прикрыв глаза от удовольствия, откусила первый кусочек.

— М-м-м-м-м! — блаженный стон разнёсся на всю квартиру.

Немного крема попало на пальцы, и я, с преогромным удовольствием аккуратно слизнула его, задействовав к чертям весь арсенал соблазнения, что у меня был наработан. Нужно было удержать очень тонкую грань между эротичностью и порнографией, но я послала грань к чертям, просто искренне наслаждаясь вкусом. Искренность — подкупает, я знала это.

— Слушай, ты бог, — облизнув испачканные кремом губы, совершенно честно сообщила Ирду.

— Серьёзно? — насмешливо поинтересовался тот.

— Абсолютно! — и я радостно откусила ещё кусочек эклера.

Кайф! Просто кайф! Если ещё сделать вид, что в этом креме ни грамма «зелья правды», то вообще замечательно. Хотя, конечно, хотелось бы знать, откуда у него эта секретная разработка, её на людях испытывать начали всего пару месяцев как.

— Чёрт, ты так это ешь, что я с трудом сдерживаю желание слизнуть этот крем с твоих губ, — вдруг хрипло произнёс Ирд.

Приоткрыв глаза, лукаво глянула на него и нагло заявила:

— Не-а! Я себе дала обещание — пока не поступлю в Академию красоты, никаких отношений.

— Серьёзно? — явно счёл моё заявление бредом, он.

— Угу, — я запихала остатки пирожного в рот, взяла чай, сделала глоток, запивая божественный вкус «сыворотки правды», которую ощущала куда ярче, чем привкус ванили.

И медленно попивая чай, тихо сказала:

— Ты спросил про салаты… Они имеют прямое отношение к главной цели моей жизни… Жизни… Знаешь, я думаю в жизни каждого человека наступает момент, когда хочется стать лучше. Измениться. Смотреть на себя в зеркало и быть довольным увиденным… Видеть себя. Себя настоящего, только немножечко лучше, видеть… Глупости, да?

Ирд отрицательно покачал головой, как и я, медленно делая глоток за глотком. А я искала, судорожно искала чем смогу его зацепить.

Хоть чем-то.

— Знаешь, — я снова посмотрела вдаль. — Я никогда не умела быть собой.

Следующего глотка он не сделал.

— Я была дочерью, ученицей, студенткой, примерной девочкой на которую возлагали огромные надежды, но никогда не была собой.

Он больше не пил. Я нашла зацепку. И да — к сывороткам правды у меня иммунитет, выработанный работой в аналитическом отделе. Ну и к тому же — я не лгала. Всё сказанное было правдой… почти.

Повернувшись, посмотрела прямо в его глаза — они у Ирда были потрясающими — ореховыми с зеленью, удивительно добрыми. Я как-то раньше не замечала, а теперь присмотрелась и поняла — человеку с такими глазами хочется доверять. Вот он и привык к тому, что ему доверяют мысли, чувства, себя… Себя? А доверяли ли ему себя в прямом смысле слова? Что если гиперболизировать чувство доверия? Сыграть на нём. Заставить этого гада… в смысле для меня сейчас самого шикарного мужика на свете, ощутить весь спектр этого «доверия»? Заставить его ощутить ответственность за мою жизнь? А почему бы и нет?!