Между нашими телами пошло хлюпало при каждом ударе, и меня это так завело, что я кончила всего лишь слушая эти звуки… Наверное.

Потом мы осчастливили гостиную.

А поскольку я и Макс очень щедрые люди, почти меценаты, то не пропустили ни единого предмета мебели. Тем более что те были разного размера, разной высоты и разной степени мягкости. Потому он входил в меня под разными углами, насаживая на себя, совершенно не жалея, выкручивая соски, кусая шею и холку, превращаясь то в зверя, то в боготворящего меня рыцаря, на коленях выцеловывающего мою любовь…

Далее мы приняли приглашение от кровати.

Кровать была достойна того, чтобы навестить ее… дважды.

С помощью разных… хм, положений, мне удалось рассмотреть и внутреннюю часть пурпурного балдахина, на фоне которого взмокшие и растрепанные волосы Макса и его демонически светящиеся глаза смотрелись просто роскошно. Успела я оценить и резную, деревянную спинку; бархатистость покрывала; шелковые простыни и мягкие подушки. И даже высоту промежутка между полом и каркасом.

Он как-то так ловко скинул меня наполовину с матраца, так что руки уперлись в ковер, широко раздвинул ноги и вошел особенно… глубоко. И стало плевать, что мне неудобно, что руки я не качала, кровь приливает к голове и отдается тугой пульсацией от каждого движения его члена – потому что там, где я ничего не видела происходило что-то невозможно волшебное, сопровождавшееся стонами, шлепками, проникновениями пальцев в тугое колечко, и раздирающим на части удовольствием.

А уж как громко пищала восторженная ванная!

Урчала от счастья горячим душем.

Пузырилась весельем и пеной.

Сверкала улыбкой наполированного кафеля…

– Там есть еще гардероб… – прохрипел в какой-то момент Макс. – И балкон…

– Завтра… – прохрипела я в ответ и вырубилась.

Но во сне он мне приснился.

Гардероб.

И если раньше я думала, что самое в нем сексуальное – это его наличие и содержимое, то вот этой ночью поняла, что очень сильно ошибалась. И что если туда помещаются чьи-то любовники, то заняться там есть чем… Особенно при наличии крепко вбитых вешалок. Так что проснулась я весьма… опытной. А что, есть же методика обучения во сне языку и прочим наукам – чем я хуже сделала?

Макс еще спал. Сопел сопелками и наваливался всем своим телом. Не хрупкие нынче миллионеры пошли, ой не хрупкие…

Я осторожно выползла из под его рук и ног.

Хотелось в душ, в туалет, пить, смеяться, написать Камилле, что, несмотря на все её восторги по поводу итальянцев, русские мужики – лучшие, а еще немножечко сбежать…

Последнее желание я подавила – сказано сутки, значит сутки.

В сообщении подруге обошлась без подробностей.

Да и смеяться не стала. Я и так орала всю ночь, и мне показалось, что утренний смех в тишине отеля станет для наших соседей последней каплей.

А вот остальные желания выполнила. И вернулась в спальню, под теплый миллионерский бок…И стоило мне улечься, как меня тут же сграбастали, приплюснули, поцеловали, ущипнули и осмотрели прищуренными, голубыми и… совсем не сонными глазами.

Так-так…

Кое-кто, похоже, не спал, а отслеживал все мои перемещения.