И неожиданно узрел монашку. Самую настоящую, причём, очень неожиданно, в православном облачении.

Огромная, настоящая богатырша, но вполне миловидная сестра божья проповедовала возле какого-то магазинчика. Правда, народ не спешил приобщиться к слову божьему, по большей части перепугано шарахаясь от монахини. Чему я особо не удивился, потому что монашка гремела так, словно проповедь читала группа «Рамштайн» в полном составе.

И самое удивительное, проповедовала она частью на ломаном английском, а частью на каком-то славянском языке, возможно болгарском или сербском, увы, точней не скажу.

Остановившись рядышком, я немного послушал, после чего, воспользовавшись короткой паузой в проповеди, поинтересовался на русском языке.

— Сестра славянка?

Монахиня внимательно посмотрела на меня и не особо приветливо пробасила.

— Сестра — србка. Избаците лоше из главе, та иди са богом, човек…

Я невольно улыбнулся:

— Я русский, сестра. Ничего дурного не имел в виду. Просто обрадовался, увидев здесь славянку. И очень удивился. Как вы сюда попали?

Лицо монахини немного смягчилось, и она ответила мне уже на почти правильном русском языке.

— Пришла нести слово божье. Твой язык знаю, была в Москве и Санкт-Петербурге.

— А какой ещё знаете?

— Французский… — монахиня принялась загибать пальцы, — китайский, немецкий и английский — но эти пока плохо.

Я вспомнил о Додвеле, глянул на часы и поинтересовался у монашки

— Где вы остановились, сестра…

— Каранфила. Сестра Каранфила, — сербка отчего-то застенчиво улыбнулась. — Пока нигде не остановилась. Но ты не беспокойся, добрый человек…

— Подождите меня здесь, сестра Каранфила, — попросил я. — Я скоро вернусь, и решим с ночлегом для вас. Вам приходилось ухаживать за больными?

Монахиня солидно кивнула.

— Морао сам да се бринем. То есть, да, приходилось ухаживать. Я хотела учить медицину, но пока не получилось.

— Отлично. Я скоро вернусь, — я поклонился монахине и поспешил в лавку Макалистера.

Шотландец воспринял идею расширить производство с энтузиазмом, но поначалу наотрез отказался разнообразить ассортимент.

— Мой прапрадед и прадед гнали виски… — упрямо бубнил Рамзи. — Дед и отец тоже гнали виски. И я буду гнать только виски. А все прочее пойло — дерьмо собачье. Макалистеры себя никогда не унизят подделками.

— Может сначала стоит попробовать? Никаких подделок, натуральный продукт. Хотя, настаивать не буду, возможно, он окажется слишком крепок для тебя… — я решил поддеть упрямого кельта на «слабо».

— Что значит крепок? — бурно возмутился шотландец. — Ещё посмотрим, кто больше выпьет.

— По рукам, значит скоро будем дегустировать, — я хлопнул Рамзи по плечу. — Ищи место для новой винокурни. Дашь знать, когда деньги понадобятся. А с семейкой Додвелов, что-нибудь решим.

— Осторожней с ними, — Рамзи покачал головой. — Сын, да, не спорю, ничего из себя не представляет, самодовольный дурачок, а вот отец Додвел — умён и хитёр, как змей.

— Учту…

После винной лавки я направился прямо в пивной салун. Честно говоря, поджилки слегка тряслись, по пути я несколько раз почти передумал, но потом всё-таки взял себя в руки. Если что-то затеваешь, будь готов идти до конца. Так что теперь только вперёд.