— За вами не раз была замечена такая особенность, — продолжал воспитывать белохалатный. — Вы со старшими на ты и позволяете себе вульгарные высказывания. Товарищ Зинченко человек очень важный. Даже председатель горисполкома его слушает (это по нашему мэр города, наверное). А мне здесь еще работать и работать. У меня семья. Дети…

— Не беспокойтесь, док, — улыбнулся я. — Все норм будет.

Врач дернулся и схватился за грудь. Раскрыл рот, чтобы выплеснуть в мой адрес тираду нравоучений, но не успел. Мы уже пришли. Створки двери ординаторской обе распахнуты. Внутри жужжание и гудение, будто собралась толпа народа.

Я шагнул внутрь первым и застыл. Там действительно оказалась толпа. Несколько журналистов с “Зенитами” наперевес и с громоздкими вспышками. Какие-то люди в строгих костюмах. Пара девушек с цветами.

— Товарищ Петров, — вперед выступил небольшого роста пузатый дядька в дорогом, советского кроя костюме в полоску и черном галстуке с золотой прищепкой. На его круглом лице сияла фальшивая улыбка. Он мне напоминал фашиста. Такие же подстреленные усишки а-ля Гитлер.

Я узнал Зинченко. Его фото нередко печатали в местной газете “Городские вести”. Я чуть приосанился, чтобы не быть похожим на выходца из концлагеря (несуразная больничная пижама напоминала робу узника).

— Андрей Григорьевич, — торжественно объявил Зинченко. — Я прибыл по поручение партийного руководства, — чтобы вручить вам заслуженную награду.

— Награду? — я опешил.

— От имени Президиума Верховного Совета СССР за проявленное мужество и самоотверженность, проявленные при поимке преступников-рецидивистов, разрешите вас наградить медалью "За отличную службу по охране общественного порядка".

Огни фотовспышек осветили ординаторскую так, что даже фикус на окне засверкал. Чиновник широким жестом протянул мне руку, картинно повернувшись вполоборота к корреспондентам. Он застыл с улыбкой на лоснящемся лице, потрясая рукопожатием со мной.

После небольшой паузы (дождался, пока камеры успеют запечатлеть его) раскрыл маленькую коробочку, отделанную красным шершавым бархатом, и извлек оттуда серую медальку со стандартной пятиугольной колодкой, обтянутой красной муаровой лентой.

Ленточка с тремя синими продольными полосками. Я сразу узнал эту медаль. В той жизни у меня была точно такая. Многие медали, учрежденные еще в советскую бытность, оставались в ходу. Такую медаль давали за подвиги и заслуги, проявленные в охране общественного порядка и борьбе с преступностью не только сотрудникам милиции, но и членам добровольных народных дружин и другим гражданам за активное участие и проявленную при этом храбрость.

Стычка с валютчиками начинала приносить свои плоды. В голове у меня сразу созрел “корыстный” план.

Сергей Сергеевич торжественно и не спеша прицепил мне на пижаму медаль, не забывая при этом широко улыбаться в пыхающие фотокамеры. После он наклонился ко мне и с улыбкой на лице тихо проговорил, его голос слышал только я:

— Не обольщайся, Петров. Мне известно о твоих хулиганских выходках. Про драку в школе я не забыл. Говорят, ты в милицию хочешь пойти работать. Эта медаль тебе не поможет. Так, вот. Я сделаю все, чтобы тебя не взяли в органы. Такие, как ты — не достойны чести сотрудника советской милиции.