В том, что я умер в своем мире, я больше не сомневался. Мое сознание плотно обосновалось в теле комсомольца и уже научилось использовать его память. Теперь меня из его тела метлой поганой не выгонишь. Жалко, конечно, комсомольца, но судя по всему, он погиб, когда упал с лестницы. А моя энергия каким-то образом оживила тело. Когда я очнулся на лестничном пролете в школе, было такое ощущение, что затылок проломлен. Но боли не было. Я лишь чувствовал тепло, и непонятное покалывание в затылке. Будто кости срастались. Каким-то фигом переселение моего сознание воскресило тело с проломленной головой. Так что я не виноват в гибели Андрея Петрова. Его, по сути, убил по неосторожности Быков.

Спасибо, конечно, ему. Не хотелось бы мне в аду сейчас париться. В рай меня точно бы не взяли. Из семи смертных грехов я совершил девять. Всяко фейс-контроль бы не прошел в богоугодное заведение. Тем более, за всю жизнь не молился ни разу. С богом у нас как-то сразу не заладилось. Он в мою жизнь не лезет, я ему не мешаю…

Однажды утром в нашей палате нарисовался заведующий хирургическим отделением. Его выпученные, как у Голума глаза суетливо бегали по сторонам. Он подошел к моей кровати, шумно выдохнул и ослабил галстук на взмокшей шее.

Неприятный тип. На врачей любил покрикивать и с пациентами через губу разговаривал. К больным относился с профессиональной прохладцей и цинизмом. Поговаривали, что подарки очень любил. В основном в виде купюр. Иногда за некоторые особые услуги родственники пациентов приносили эти подарки ему в конвертах.

— Петров, — наконец выдохнул он. — Зайдите, пожалуйста, в ординаторскую. Вас там ждут…

— Кто ждет? А сюда они не могут прийти? — спросил я.

От моей наглости главврач заерзал на месте.

— Это второй секретарь горкома, товарищ Зинченко Сергей Сергеевич. И к тому же, он не один. Пройдите в ординаторскую, срочно!

Зинченко? В голове крутилась эта знакомая фамилия. А-а-а… Вспомнил. Это шишка из горкома. Отец одного из одноклассников, что из шайки Быкова. Это с его подачи участковый Осинкин приходил и пытался мне на мозг капать. Интересно, а этот чего приперся? Не к добру.

Судя по всему, Зинченко — шишка видная. Второй секретарь, это получается второй человек в городе по партийной линии.

Я встал с кровати, отложив журнал “Крокодил”, который еще утром стрельнул у соседа. Веселенький журнальчик. Карикатуры в нем, как живые. Особенно капиталисты круто нарисованы. Пузатые человечки с хищными мордами людоедов и непременно во фраках, цилиндрах и с золотыми цепями на шеях. Когда у нас капиталисты появятся, цепи у них будут, а вот фраков не предвидится.

Мы шагали с главврачом по просторному, пахнущему хлоркой и йодом коридору. Он бубнил, давая мне наставления по поводу встречи с важными гостями:

— Вы, Петров, пожалуйста, с Сергей Сергеичем соблюдайте субординацию.

— Хорошо, — кивнул я. — Не дурнее паровоза.

— Вот видите, Петров, — забрюзжал врач. — Даже сейчас вы разговариваете с человеком, который старше вас два раза, как с ровней.

“Эх дядя, знал бы ты, сколько мне на самом деле лет” — подумал я, но вслух ничего не сказал. Хватит портить с ним отношения. А так хочется…