– Думаю, всего трое, – ответила Алла. – Константин, Марфа и сам Досифей. А вот о потайном ходе знал только он один! Этим путем он отправлялся кутить в Питер, а прихожане искренне полагали, что он молится в ризнице, приказав его не беспокоить.

– Досифей ездил развлекаться в город? – изумился Гурнов. – И что он там делал?

– Ходил по ресторанам и питейным заведениям, посещал проституток и так далее.

– Ай да «батюшка»! – почти восхищенно пробормотал патолог. – Откуда вы об этом узнали?

– От Порфирия: пару раз они встречались в Питере и проводили время вместе. Само собой, Досифей одевался в цивильное и не называл себя священнослужителем… Кстати, я вам соврала: Порфирий тоже знал о подземном ходе, ведь по нему он пришел в тот день к Досифею, а потом покинул место убийства, никем не замеченный. Не знаю, кто вырыл этот тоннель – видимо, Досифей приглашал людей со стороны, так как никто не должен был знать, когда он покидает общину и возвращается в нее!

– Кстати, а орудие преступления нашли? – поинтересовался Гурнов, обращаясь к Алле.

– Нашли. В питерской квартире Порфирия провели обыск и обнаружили мощевик…

– Что обнаружили? – переспросил Денис, услышав незнакомое слово. Алла улыбнулась, вспомнив, что ее реакция была точно такой же, и пояснила:

– Это такая шкатулка для мощей святых. Мощевик Досифея – настоящее произведение искусства: он сделан из слоновой кости, весь резной, с золотой инкрустацией. Порфирий прихватил его с места преступления, но жадность не позволила выбросить орудие убийства, и он просто почистил его и оставил у себя. Большая ошибка: на нем эксперты обнаружили следы крови Досифея!

– Да уж, кровь не так-то легко отмыть! – подтвердил Гурнов. – А почему он его убил? Насколько я понял, Порфирий рассчитывал, что Досифей поделится с ним накопленным богатством…

– Рассчитывал, – подтвердила Алла. – В тот день Порфирий со всей ясностью осознал, что его подельник не имеет намерения отдавать ему что-либо и, в конце концов, надует его и сбежит, оставив самого Порфирия у разбитого корыта! Порфирий вышел из себя, сказал, что совершил для Досифея такое, чего не делал никогда и ни для кого – фактически заказал убийство человека, своего друга, только ради спасения Досифея! А тот, вместо благодарности, вдруг возьми да и скажи: «Ты всю эту канитель начал, вот и разруливай сам! Не заставишь патриарха от меня отстать, так я всем расскажу, что ты сделал – и про бабки, которые я тебе платил, и про убийство, о котором я знать не знал!»

– Так и сказал? – радостно переспросил Иван. – И правильно, и молодец: по сравнению с Порфирием этот Досифей – просто ангелочек! Он ведь всегда оставался лишь мошенником, ищущим легких способов добычи бабок, а вот Порфирий… По крайней мере, Досифей-то никого не убивал – во всяком случае, преднамеренно!

– А как же Рашетов? – напомнил другу Мономах.

– Он же не приказывал Константину его убить, верно? Он лишь сказал – разберись!

– Думаешь, он не понимал, как будет разбираться матерый уголовник?

– Ну, все равно, Досифей в плане общечеловеческом гораздо лучше Порфирия, – упрямо поджал губы Гурнов. – К примеру, ему удалось создать целое поселение, заставить его функционировать, заморочить головы куче народа, и все – на добровольной основе! А Порфирий наверняка считает себя целителем душ, понимаешь, носителем веры – фу, гадость!