С меня снимают мерки, передают информацию девочке-паучихе, и начинают собственноручно плести костюм. Из пальцев, если что.

— Предпочтения? — спросила парикмахерша.

— Покороче. Без укладки, — я сел в кресло и взмахом руки включил телевизор в другой комнате, наблюдая за картинкой с помощью всевидения.

Сотни, если не тысячи людей собирались по всему Токио. Радостные, сонные, счастливые — таких было большинство. Народ Сёгуната, — японцы, скрывавшиеся за аномалией сотню лет, — были искреннее счастливы возвращению их Бога-хранителя.

Моё рождение — праздник для целой нации.

Но были и те, кто сомневался. Кто не верил. И кто обвинял правительство во лжи, а меня — в обмане честных людей. И среди них был один, кто вёл за собой скептиков и создавал больше всего шума.

Из-за этой скотины меня выдернули, из-за него я сейчас должен торопиться и забыть об отдыхе!

— Господин, люди подошли к главному храму! Среди них лидер скептиков, — в комнату забежал мужик.

— Я знаю, — ответил я, уже надевая сшитый костюм, — Скоро буду.

Невероятно мягкий внутри, но сохраняющий форму снаружи. Удобный. Очень стильный. Идеально сидящий. Даже в Школе элитная форма была хуже этого сшитого на скорую руку костюма.

Я оделся. Прикрыл глаза. Выдохнул.

Затем я встал перед зеркалом.

Всё тот же я. Повзрослевший, теперь уже не обросший. В чёрном костюме и белой рубахе.

Я глубоко дышал и смотрел в свои голубые светящиеся глаза. Пытался отыскать там хоть одну причину, чтобы просто свалить и не касаться большой политики. Скинуть ответственность на других, закрыться и спрятаться от мира.

Но я… я просто её не находил.

Я — воплощение силы. Один из сильнейших. Тот, кто пережил две смерти.

Я — Бог.

И как бы не старался, я не вижу причин бояться.

— Господин?… — в комнату зашёл Сатору.

Я в последний раз посмотрел в зеркало.

Да… я не должен бояться мира.

Это мир должен бояться меня.

-

Ежеглавная рубрика “Небольшие истории этого интересного мира!"

Вика сидела на диване и от скуки листала ленту соцсетей, как вдруг её внимание привлекла прямая трансляция с чьего-то телефона.

«Что это? Бунт? Опять пытаются вернуть бамп и сагу?», — подумала она.

— Это невероятно! Только приехал в Сёгунат, и уже такое! У них что, часто митинги и праздники?! — говорил оператор, — О, вон! Видите? Это лидер местной оппозиции. Говорят, он не верит в местного бога или типа того. Идёт впереди всей толпы!

Сотни людей. Невероятный шум. Вика не могла разобрать и половины происходящего — настолько суета была огромна.

— Он говорит, что хочет ответов! — продолжал комментировать, — Что хочет…

И тут раздался грохот, а по всей улице прошла энергетическая волна, прервавшая процессию. Оператор сначала спрятал телефон и чуть не упал, но затем медленно, в полной тишине, поднял камеру и начал снимать площадь главного храма Сёгуната.

Там стоял человек.

— М-мам…, - неуверенно прокричала Вика, — МАМ!

***

София Элерс стояла перед кабинетом деда и ждала, пока он вынесет решение по поводу брака.

Хотя, ответ был очевиден. Здесь всё понятно.

Софии нет смысла брыкаться. Нет смысла сопротивляться. Её судьба уже решена — никакой свободы, никакого счастья.