И еще: никогда не могла понять психологии двоеженцев. И только когда вернулась в Россию и стала снова с нею жить, поняла: ты любишь в данный момент ту, которая перед глазами, но думаешь о той, которой рядом нет…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
глава шестая. Будни спонсора
Меж тем я огляделась…
Да, мой предшественник говорил чистую правду: уже явились ко мне несколько писателей с объемистыми рукописями, уже выросли на моем столе две башни из папок с революционными проектами. Уже потянулись вереницей странные субъекты с бегающими глазами и более чем странными идеями…
Я уже выдержала первую, пробную атаку Клары Тихонькой, знаменосца и идеолога общественного фонда «Узник». (Остроумный Яша каждый раз переименовывал этот фонд то в «Хроник», то в «Циник», то в «Гомик»…)
Она и выступала, как знаменосец, откидывая голову с высоким седым коком волос над открытым лбом Сованаролы — и голосом, поставленным и ограненным неисчислимыми собраниями, заседаниями, комитетами, протоколами и голосованиями, — вопрошала, требовала, взывала и обличала. За ней крался Савва Белужный на мягких лапах. Пара была классической, из старинных площадных комедий. И работали парой: Клара нападала, обвиняла, вымогала, Савва — стеснительно улыбаясь, — перечислял отборные проекты общества «Узник». Я, как профессиональный музыкант, сразу оценила этот безупречный дуэт.
Ключевым словом в их торгах было слово «катастрофа», причем в самых разных регистрах.
— Если мы не соберем нужной суммы на проведение этого семинара, это станет настоящей катастрофой для будущего российских школьников! — торжественно провозглашала Тихонькая.
— Катастрофу, и еще раз Катастрофу, и тысячу раз — Катастрофу должны мы поставить во главу угла на уроках истории, — проникновенно вел Савва свою партию…
— Вчера весь день занималась Катастрофой… Все на мне, все на мне… Вы не представляете, как я устала!
Уже и несравненная Эсфирь Диамант прислала несколько видеокассет со своими концертами. Эта работала грубо, как водопроводчик.
— Люблю-у-у! — говорила она стонущим голосом. — Все ваши книги люблю, и все! Нет сил, плачу, рыдаю, и все! Подарите мне книжку, умоляю! Любой из ваших романов! Мне тут давали читать на ночь — я хохотала, как дикая! Нет сил, — хохочу, и все! Подарите, солнце, — как раз на концерте, вот, что мы с вашей помощью проведем в зале «Россия» за плевые тыщ двадцать баксов… Я посвящу вам песню! Прямо со сцены. Вы знаете мою песню «Скажи мне душевное слово?» Нет?!! О, я подарю вам диск, будете слушать и обливаться слезами!!
Фира Ватник, сама себе менеджер своей раззудись-карьеры, давая интервью, никогда не забывала упомянуть, что в семидесятых годах боролась за выезд, сидела «в отказе», пострадала за отпусти народ мой. Странно, что ни один интервьюер сейчас не догадывался задать столь естественный вопрос: — и вот, ныне, когда каждый, кто стремился уехать, может осуществить свою мечту?! — недогадливый народ интервьюеры, или слишком деликатный…