— Не убивай их! — я вцепился в Демона мертвой хваткой. — Сзади их лорд и двадцать зачарованных арбалетов!

— Плевать, я пополню свои силы и сожру их всех!

— А как воспримет это Кларисса? Лорд назвал ее дочкой! — подкинул решающий довод Светлый.

— Ну, хорошо! Гра-а-ах! Но ее женишка я все-таки пожру!

Руки Голода, уже сжимавшие сердца и души вампиров, нехотя отпустили свои жертвы. Те обессилено попадали на землю рядом с мертвыми лошадьми. Стоять остался один Валиан, которого Демон еще не трогал, желая насладиться его страхом от зрелища погибающих товарищей.

— Запомни перед смертью, — пророкотал Демон. — Кларисса моя!

Он ударил Валиана Голодом, но в этот же миг аура вампира вспыхнула сотнями крохотных искорок, сияющих как роса в паутине…

— Осторожно! — заорал я, но было поздно.

Мы влипли. Причем влипли в самом буквальном смысле слова! Демон, в своей ярости желавший не просто поглотить душу насолившего ему вампиришки, а разорвать ее на части, вцепился в ауру Валиана сразу всеми хвостами Голода. И они прилипли! Вампир превратился в грязно серый ком смолы, от которого невозможно было оторваться. Каждая попытка отлепить от мерзкой штуки хоть один хвост вела к тому, что за ним от смоляного кома тянулись сотни тончайших липких ниточек и чем больше хвостов я отрывал, тем сильнее запутывался в этой клейкой паутине.

— Что это за гадство?! — бесился Демон.

— Мерзость какая! — исходил отвращением Светлый. — Развоплоти ее!

— Не могу, это не заклятье.

Я ощущал, как Демон пытается отнять у странного заклятья силу через Голод. Напрасно — смола ощущалась именно смолой, а не магическим явлением.

— Такого не может быть, — не верил Светлый. — Как может смола прилипнуть к нематериальному Голоду?

— Откуда я знаю?!

Я сформировал в руках два огненных пульсара и запустил ими в смоляной ком. Голод словно кипятком ошпарило. Демон взвыл.

— Ты решил нас поджарить?

Однако огонь помог: смола не загорелась, но стала более мягкой и текучей, и отрывать от нее хвосты стало легче. Только вот за ними все также тянулась проклятая паутина.

— Вытри эти сопли об землю, — посоветовал Светлый.

Это было очень неудачное решение потому, что стоило паутине коснуться еще чего-либо, как она тут же приклеивалась к этому предмету, но от Голода не отлеплялась и продолжала за ним тянуться. Вскоре я оказался растянут между ближайшими крупными камнями и ощущал себя жуком, попавшим в паутину, и с каждым движением запутывался в ней все больше и больше. Не хватало только паука…

Зря я об этом подумал…

Передняя стенка смоляного кома стала оплывать сильнее и вскоре в ней образовалось отверстие в настоящее паучье гнездо. Обитатели смоляного дома устремились наружу, благо, что паутину мы для них уже сами построили. Каждый паучок имел совершенно круглое блестящее брюшко размером с хороший арбуз, и опирался на тонкие, как проволока, ноги. Головы отвратительных созданий украшали смертельно острые, сочащиеся ядом, серповидные жвалы и множество белесых глаз, которые на фоне лаково-черных тел смотрелись особенно мерзко.

Я стал швырять в пауков Пульсары, Иглы, Молнии и вообще все, что вспоминалось в этот момент, но сколько-нибудь впечатляющий эффект произвел только Громобой. Попавшее в одного из отродий звуковое заклятье взорвало его и расплескало дымящимися брызгами. Тогда пауки разделились на две команды. Часть их деловито разбежалась по паутине и стала растягивать ее, закрепляя края прямо в воздухе! При этом пауки растягивали в стороны и хвосты Голода, прилипшие к паутине, и лишали меня возможности двигаться. Вторая команда атаковала мое физическое тело.