Дальше шли в темпе, Тигра стала постепенно замедляться, кусты сменил лес, вышли на край широкой просеки и услышали ругань:
— Сука ты Крюк, ты чего рацию бросил, оружие бросил? Что теперь делать будем? Как выбираться? Господин вряд ли искать нас будет. Сдохнем здесь, как две белки ударенные током.
— Сам ты, сучья белка, Беглый, чего сам-то автомат свой бросил, а? Голыми руками что ли хотел с тварями разбираться?
— Да они почти меня поймали, вот и бросил, чтоб отвлечь, да и бежать легче. А я что, рыжий, с этим дебильным коробом носиться, да и оружие это. И что ты меня за дауна держишь? Вон, как Серый, тоже не хотелось быть, — и Крюк посмотрел вниз. Там громко чавкая, рвали зубами их сослуживца. — Что, автомат помог ему?
Эти двое перепуганных сидели на ржавой, высокой вышке ЛЭП, на самой ее высшей точке и ругались. Внизу трое безобразных Лотерейщиков разорвав жертву на три части, урча, поглощали отвоеванное, облизываясь и поглядывая на соседей, с явным желанием: «А нельзя ли отжать еще у соперника».
Ласка указала каждой позицию, определила, кто стреляет, себя оставила на подстраховку. Слаженные выстрелы в утреннем птичьем гомоне и вовсе не были слышны. Лотерейщикам, будто страшным куклам-марионеткам, подрезали нити и они повалились.
— Выходим, — приказала Ласка.
Валькирии Братства Злых Клоунов вышли на просеку.
— Эй, Крюк, смотри, Жруны вроде как сдохли, может у Серого в кармане какой сильный яд был?
— Да какой к хренам яд, Бегун? Вон, разуй глаза, твой яд стоит, на кромке леса.
— Оооо бабы.
— Заткнись, мудрила конченый, ты еще им крикни так. Они тебе враз причиндалы отстрелят.
— Да это же…
— Заткни свою пасть, говорю.
— Эй, грачи, давно прилетели, хорош трепаться, слазьте, да побыстрей, а то и вправду отстрелим, всю жизнь мечтала, — громко сказала Ласка, передернув затвор.
— Не стреляй, не стреляй, мы быстро, уже почти слезли, — причитали лишенцы, и в самом деле ловко спускаясь.
Ласка показала глазами Чуме на Лотерейщиков. Та и без слов поняла, умчалась за трофеями.
«Да какие они Гончие, так, щенки еще», - подумала Ласка. Глядя в эти глаза, полные страха, на подавленность, на напавшую на них трясучку.
— Руки за голову, на колени, глаза в землю, — парни бухнулись на колени.
— Грачи, жить хотите? — пленные закивали головами. — Тогда на вопросы отвечать по существу и коротко. За молчание — смерть, за обман — смерть, за уклончивый ответ — смерть. Понятно?
— Да, — в унисон выпалили пленные.
— Имена?
— Крюк.
— Бегун.
— Оружие, колющее, ржущее есть?
— Есть, — ответил Крюк.
— Выкладывай медленно и не дергайся, а то я нервная.
Парень из нагрудного кармана достал пилку для ногтей и маникюрные ножницы.
— Надо же, чистюля, — девушки едва сдержались.
— У меня ничего нет, — поканючил Бегун.
— Говорит только Крюк, Бегун заткнулся! Гончие Урфин Джуса? — задала вопрос Ласка.
— Да.
— Новенькие?
— Да.
— Есть еще гончие?
— Да, Сосновый Бор, где-то в районе Тира Мишень, наблюдатели. Ветераны.
— Чума, обыщи грачей.
— Чисто, командир, — доложила Чума, со всей тщательностью выполнив обыск.
— Так, субчики, похватали свое барахло, автоматы разряжены — это чтоб мыслей не нужных не было. Попытка к бегству, стреляем без предупреждения, шаг в сторону карается так же.