Я замолчала и многозначительно посмотрела на Якова.

— Ты все сказала ? — наконец нарушил молчание он.

— Все.

— Молодец, а то я уже устал ждать.

Яков перевел взгляд на домработницу.

— Вера Анисимовна, вы свободны. Когда понадобитесь, я вас позову. У меня будет разговор. Можете идти.

Домработница послушно кивнула головой и прошептала:

— По-моему, у девушки амнезия. Ее тошнит и у нее кружится голова. Наверное она очень сильно ударилась головой, когда упала на бетонный пол. Похоже, у нее сотрясение мозга…

— Я сейчас выясню про ее сотрясение, — недобрым голосом произнес Яков и метнул в сторону домработницы раздраженный взгляд.

Женщина хотела было ретироваться, но я громко ее окликнула и затряслась, как в лихорадке.

— Вера Анисимовна, не уходите, пожалуйста. Не оставляйте меня наедине с этим незнакомым мужчиной. У него глаза недобрые, а я всегда боялась мужчин с недобрыми глазами. Я вообще мужчин боюсь. Я еще с детства боюсь летучих мышей, тараканов и мужчин. У меня по отношению к ним какой-то нездоровый страх. Вы летучих мышей видели? Нет. А я видела. Вот вам крест, они у нас в деревне летают. И знаете, что в них самое страшное? Глаза. У них безумные глаза! У вашего Якова Владимировича глаза тоже безумные… Я же вам говорила, что тараканов боюсь, а у него что-то есть от таракана. Того и гляди куда-нибудь заползет. Я тараканов всегда ногой давлю и этого бы задавила, да у меня нога прострелена. Мне наступать больно. Я вас очень прошу, не оставляйте меня, пожалуйста, один на один с незнакомым мужчиной.

— Да какой он незнакомый. Это же Яков Владимирович, мой хозяин, — испуганно воскликнула домработница.

— Это для вас он хозяин, для вас он Яков Владимирович, а я его совершенно не знаю. У меня он ассоциируется с летучей мышью или с домашним откормленным тараканом…

— Хватит! — —не выдержал Яков и метнул в сторону ничего не понимающей женщины озлобленный взгляд. — Я сказал, хватит! Вы свободны, отправляйтесь к себе! Вон отсюда!

— Простите, Яков Владимирович… Простите… — пробормотала женщина и выскочила из комнаты.

Яков захлопнул дверь ногой и сел.

— Я хотел, чтобы ты заткнулась. — Его голос был полон злобы и не предвещал ничего хорошего.

— Я заткнулась, — кивнула я.

— Для того, чтобы ты заткнулась, мне пришлось накричать на женщину, которая служит мне верой и правдой и много лет работает в моем доме. Я никогда не кричал на нее.

— Я сожалею…

— Сожалеть будешь в другом месте.

— Я правда сожалею.

Послушай, ты, ненормальная, ты давай, заканчивай ломать комедию по поводу того, что ничего не помнишь. Я твоим спектаклем сыт. Нечего меня за лоха держать…

— Я и в самом деле ничего больше не помню.

— Не понимаю, зачем тебе нужно это вранье! Ты хочешь сказать, что не помнишь, кто прострелил тебе ногу?

— Нет. Я честное слово не помню. Наверное это был несчастный случай А в общем, это не имеет значения. Объясни лучше, как я сюда попала. У меня очень сильно болит и кружится голова. Я плохо соображаю.

— Хватит! — Яков вскочил и отвесил мне довольно крепкую, пощечину.

Я вскрикнула.

— Хватит! Запомни, девочка, я не из тех, перед кем можно ломать комедию. Я не из тех! Я вообще не понимаю откуда ты взялась и что тебе от меня надо. Именно это я и хочу выяснить.